Герман был повержен. От его критически-иронического тона не осталось и следа. Особенно его поразило безукоризненное арабское произношение и умение лектора изъясняться витиеватым восточным стилем. Посрамлённый резонёр медленно наливался краской и готов был провалиться сквозь землю.
— Знания лишними не бывают, не так ли, товарищ майор? — с лёгкой улыбкой спросил его бывалый разведчик.
— Так точно, товарищ полковник!
Владлен Меркурьевич недовольно поморщился. Он не любил, когда к нему обращались по званию.
— Полноте, товарищ Поскотин, надеюсь, у вас нет иных вопросов?
Слушатель-резонёр совсем стушевался, но постарался взять себя в руки и задал совсем уже нелепый вопрос:
— А наши когда на Луну полетят? А то американцы на своём «Ровере» чуть ли не половину её территории застолбили.
— Опасаетесь, что нашим космонавтам придётся путешествовать по ночному светилу с американскими визами?
— Что-то вроде того, Владлен Меркурьевич…
На удивление отступление от темы Раздоров встретил с заметным энтузиазмом. Он запустил свои длинные пальцы в картотеку, извлёк из неё две четвертушки листа, бегло просмотрел и сказал, обращаясь ко всем:
— Вопрос с приоритетом в освоении нашего естественного спутника, милостивые государи, остаётся открытым. Не всё так просто в этом подлунном мире. Постарайтесь перечитать всё, что относится к лунным экспедициям так, как я вас учил — между строк, сопоставляя все, ставшие вам известными факты. А в секретной библиотеке возьмите занятную книжку, — полковник опять скользнул взглядом по карточке и продолжил, — книжку под названием «We Never Went to the Moon», — произнёс он по-английски и тут же перевёл, — «Мы никогда не летали на Луну» Билла Кейзинга. Написана эта весьма интересная книга давно и, смею заметить, доставляет пытливому уму изрядное удовольствие…
— Так что, выходит… — воодушевился Герман, — выходит американцы?.. А что же наши учёные, правительство, ЦК, наконец?.. Могли бы решительно…
— Читайте, молодой человек! Читайте, и делайте собственные выводы… — перебил его ухмыляющийся профессор.
Поскотин садился на место почти героем. Друзья поощрительно подмигивали или закатывали глаза, демонстрируя своё одобрение виртуозно поставленным вопросам, а также дерзости, с которой их товарищ приоткрыл закулисье большой политики.
Последний учебный день завершал семинар по спецдисциплине. Тема семинара — «Разведка Министерства финансов США» — была тщательно разжёвана на прошлой лекции «сгоревшим» разведчиком подполковником Крыловым. Он был замечательным рассказчиком, толковым преподавателем и обаятельным человеком. Не менее интересной была и его биография. Крылов некоторое время назад служил под прикрытием журналиста при посольстве в Никарагуа. После года пребывания в стране, Крылова, по воле случая, занесло в соседний Гондурас, где он устроил охоту на агентов ЦРУ, наводнивших страну в период правления военной хунты. Достойный семьянин, спортсмен и заместитель парторга русской колонии, Крылов самозабвенно увлекался этнографией, что послужило причиной его сближения с вождём племени Толупан. Крылов даже начал изучать язык аборигенов хикаке. Польщённый вниманием вождь пообещал любознательному разведчику в качестве жеста доброй воли выдать за него свою дочь, красавицу Маноку. Получив санкцию Центра, разведчик согласился на фиктивный брак и сопутствующий обряд инициации, дабы стать «законным» супругом выпускницы Гарвардского университета, которая подозревалась в связях с американской разведкой. Во время мистического ритуала Крылов изрядно вкусил галлюциногенных грибов, приправленных маринованным кактусом пейотль. Когда же, сморённый трапезой и воскурением ароматических дымов, он, оторвавшись от плоти, отправился на экскурсию в мир древних индейских духов, родственники невесты нанесли на его обнажённое тело восхитительную татуировку, символизирующую несомненные мужские добродетели жениха. Только в гостинице пришедший в себя Крылов смог по достоинству оценить мастерство живописцев тату. На своей груди он обнаружил мрачного стилизованного грифона, на плечах — оскаленную морду росомахи в обрамлении орлиных перьев, а на спине — спаривающегося с подружкой бизона. И если всю эту живопись ещё можно было скрыть под одеждой, то задрапировать огромный фаллос на крыльях, украшающий его крепкую шею, не было никакой возможности. Прервав командировку, любитель-этнограф полгода выводил «наскальные рисунки», но до конца так и не смог от них избавиться. Стоило ему прийти в волнение или слегка выпить — а это увлечение у разведчика появилось после возвращения из Южной Америки — на багровеющей шее начинал проявляться зловещий символ мужского превосходства.