Молча, провожаемый взглядами односельчан, он провёл меня мимо десятка домов, и мы подошли к высокому забору.
— Последние полгода, тут не жили. Раньше я сдавал этот дом командам охотников, но в последнее время с желающими не особо, — произнёс Эрхард извиняющимся тоном, открывая калитку, за ней нас ждал совсем небольшой дворик, поросший бурьяном.
Минуя его, мы поднялись по прогнувшимися под его весом ступеньками и, скрипнув дверью, вошли внутрь, оказавшись в просторных сенях, из которых вело две двери и лестница наверх. Место казалось очень знакомым. Открыв правую дверь, я увидел жилую комнату. У дальней стены стояла печь, слева несколько сдвинутых сундуков, а в ближнем правом углу стоял отдельный сундук с соломенным тюфяком сверху.
Подойдя к нему, я провёл ладонью по ткани и повернулся к бородачу.
— Это ведь мой дом, верно?
— Твоей семьи. Ты извини, конечно, но никто не думал, что тебе его можно было доверить. Эрна, когда отправилась учиться, оставила его под мою опеку.
— Она всё же рассчитывает вернуться? — спросил, я повернувшись в дальний угол. А там стояло то, от чего я уже и успел отвыкнуть: настоящая, огромная, двуспальная кровать, и даже с балдахином, сейчас свёрнутым наверх.
— Она учится на алхимика, — хмыкнул трактирщик. — Куда ей потом с такими знаниями, кроме как не к нам?
— Я могу остаться тут? Сейчас ты уверен, что я не испорчу дом?
— Это твой дом. И по поводу денег, я его сдавал, там успела набежать неплохая сумма. Этого бы хватило твоей сестре на часть необходимых инструментов. Но сейчас лучше будет потратить их на тебя, — прищурился он, а после, усмехнувшись, добавил: — Но если ты будешь лениться, мигом вернёшься обратно ко мне на конюшню.
— Тренироваться до тех пор, пока не начнут трещать кости, мне не доставляет сложности, — улыбнулся в ответ я.
— Вот и проверим. А пока пошли обратно, там ещё сундук с кое-какими вещами нужно принести.
— Конечно!
Сундук мы привезли, поставив на тележку. А после бородач меня покинул, оставив обживаться. Первым делом я вышел с другой стороны дома оценить территорию. Небольшой огород, несколько фруктовых деревьев. Одно даже с начавшими наливаться яблоками. Вход в ледник, маленькая баня и слева от дома под навесом горн и каменная наковальня.
— Офигеть, а родители не бедствовали… — протянул я вслух.
Это уже по кровати и печи было понятно, но отдельная баня и тем более кузница — это не для бедных. Открыв сундук, я нашёл там кое-какие инструменты для кузницы, пару одеял, несколько платьев. И что меня сильнее всего поразило, полдюжины книг.
А после оглянулся вокруг и, вздохнув, сходил за водой и начал уборку. Дышать многомесячной пылью не хотелось. Зато через несколько часов, затопив печь, лежал на кровати, прикрытый балдахином от насекомых, и кайфовал. Это была моя первая ночь в этом мире, которую я проводил в относительно нормальных условиях.
Жизнь налаживается!
Глава 3
Боксёрская груша дрожала от тяжёлых ударов. Я бил и бил, полностью сосредоточившись на технике и дыхании. Двойка и прямой удар ногой отбросил от меня набитый песком мешок. Тяжело дыша, я сел на землю, смотря на качающуюся грушу.
Вот уже две недели я живу и тренируюсь в своём новом доме, вымеряя пределы этого тела, усиленного скверной. И это потрясающе. Я начинаю понимать, почему те, кто принимают алхимию, не могут от этого потом отказаться.
Я просыпаюсь утром, делаю пробежку вокруг деревни в максимальном темпе, возвращаюсь, завтракаю и бегу на тренировку с копьём к Эрхарду. Возвращаюсь, перекусываю и начинаю повторять выученное уже дома, чередуя с отработкой ударов. Вот как сейчас.
Немного отдышавшись, я ополоснулся и прошёл в дом. Открыл стоящий на печке котелок и жадно заработал ложкой. Жрать хотелось постоянно. Через десять минут, скушав около килограмма каши с мясом, завалился на кровать. Послеобеденный сон — это лучшее, что случается за день.
Через два часа я проснулся и, открыв глаза, остался лежать, уставившись в потолок кровати. Опять хотелось есть, но при этом я не чувствовал себя уставшим. Бодро соскочив с кровати, я доел последний кусок хлеба и отправился к алхимику.
Скрипнув входной дверью, я прошёл в его рабочий зал, где он суетился возле перегонного куба. Бросив на помеху взгляд, он молча подвинул мне пестик со ступой, а следом небольшой мешок, содержимое которого предстояло перетереть в пыль. Как же мог он не озадачить меня работой вместе с учебным процессом?