Оставшееся время проконсульства Понте-Корво до января 1809 года прошло для проконсула в праздничном безделье. У него отняли дивизию Буде и голландскую дивизию. 15 августа в Гамбурге торжественно, с большой помпой, отпраздновали день рождения императора. В середине февраля из По пришло известие о кончине 7 января 84-летней мадам Бернадот — матери князя Понте-Корво, а управляющий княжеством Понте-Корво доложил его владельцу о том, что там по этому поводу была отслужена торжественная заупокойная месса.
13. ВАГРАМСКАЯ ЭПОПЕЯ
Большие батальоны всегда правы.
В начале 1809 года шведы заключили мир и с русскими, и с французами. Но началась — которая по счёту? — война Франции с Австрией. Приказ Наполеона забросил маршала Бернадота в Саксонию, где его, несмотря на протесты и возражения, поставили во главе саксонской армии, даже не предупредив об этом курфюрста Саксонии. Приказ об отъезде из Гамбурга поступил в день свержения короля Швеции с трона — 13 марта, а 22 марта 1809 года, ещё не совсем оправившись от очередного приступа своей болезни (кровохарканье), маршал был уже в Дрездене.
Осмотр саксонской армии показал, что к войне она была совершенно не подготовлена: офицеры не могли ездить верхом на конях, а артиллеристы не знали, что такое конные упряжки для орудий; орудия были чуть ли не столетнего образца, а возраст офицеров перешагнул все предельные рамки. Они могли еще кое-как пройти шагом на параде, но для походов не годились. Кавалеристы выглядели лучше, но у них были плохие кони. В организационном и тактическом отношении армия отстала на целое столетие.
Ко всему прочему, Бернадот со своей саксонской армией оказался на самом выдвинутом в сторону противника участке, и в случае начала военных действий он не имел никакого представления ни о планах верховного командования на эту кампанию, ни о роли, которая ему была в ней предназначена. Дело было в том, что начальник Генштаба Бертье целых три недели не высылал ему никаких приказов или инструкций.
Уже на следующий день пребывания в Дрездене он написал письмо Наполеону, в котором излил всю горечь и недовольство. Он прямо заявил, что саксонская армия никакой пользы французскому оружию не принесёт. Он предлагал использовать её части вместе с более крупными французскими или влить саксонские бригады в состав французских дивизий и просил императора освободить его от командования армией. Своё мнение по этому поводу он повторил ещё в четырёх письмах, в них он жаловался на Бертье, на отсутствие информации, на своё пошатнувшееся здоровье, но всё было напрасно.
25 марта обычной почтой (!) пришли наконец указания из Генштаба. Бертье кратко и сухо проинформировал Бернадота лишь… о путях отхода и оставлении в Дрездене 3-тысячного саксонского гарнизона! На следующий день начгенштаба потребовал от него отчёта о своих силах, включающих в себя польский корпус и дивизии Дюпа и Брюйера. Разозлённый Бернадот написал Бертье, что гарнизон Дрездена как минимум должен быть раз в семь сильнее и что он первый раз слышит о том, что командует ещё польским корпусом Йозефа Понятовского, дислоцированным где-то под Данцигом, и какими-то французскими дивизиями. И ещё одно отчаянное письмо пошло к Наполеону, в котором он описал все свои злоключения и закончил его словами: "Я заклинаю Ваше Величество дать мне отставку, если конечно В.В. не предпочтёт направить меня в далёкую экспедицию, где мои недруги уже не смогут повредить мне".
Не предпочёл. Его Величество решил оставить его с небоеспособной армией и поставить перед ним заранее невыполнимые боевые задачи. Со стороны это решение, вероятно, выглядело, как умышленный план уничтожить маршала. Маршал трижды повторил свою просьбу в апреле, а пока в ожидании ответа занимался реорганизацией и спешным обучением саксонской армии.
В начале апреля ситуация в штабе Бертье наконец прояснилась. 12 апреля в Дрезден поступило сообщение о том, что б апреля Австрия объявила войну Франции, и Бернадот должен был, отконвоировав саксонского курфюрста в более безопасный Лейпциг и оставив в Дрездене гарнизон, отходить с саксонской армией на юго-запад к Дунаю, в район между Донаувюртом и Ингольштадтом. Наличных сил у него вместе с французами было около 17 000 человек, из которых саксонцев было лишь 13 000, а не 20 000, как значилось в бумагах Бертье. Польский корпус находился на другом театре военных действий — всё равно что на Луне!