Собственно эстетических высказываний у Мандевиля не так уж много. Однако для философии искусства, равно как и для самого английского искусства, имела значение его концепция в целом. Столь нетривиально поднимая тему зла, тему людских пороков, обличая человеческое лицемерие и ханжество, Мандевиль обращал внимание на ту нравственную проблематику, игнорировать которую не может подлинно художественное творчество. А ориентируя на изображение людей такими, какими они являются в действительности, остро ставя вопрос о противоречиях, составляющих «гармонию» современного ему общества, он «тем самым способствовал утверждению реализма в английском искусстве XVIII в.» (23, 107). Этим он несомненно оказал влияние на последующее литературное развитие. И даже те, кто открещивался от Мандевиля или, как, например, Г. Фильдинг, критиковал и высмеивал его, не могли уйти от поднятых им тем и поставленных им вопросов.
XIII. Последняя защита
вою первую «Защиту книги» Мандевиль опубликовал в 1723 г., но нападки на него не прекращались. Выходили все новые издания «Басни», но не унимались и ее хулители. Последним критиком, которому Мандевиль ответил пространной защитительной речью, был Джордж Беркли.
Возвратившись в 1731 г. в Англию из миссионерской поездки в Северную Америку, Беркли привез написанное им в Ньюпорте сочинение «Алсифрон, или Мелкий философ. В семи диалогах, содержащих апологию христианской религии против тех, кого называют свободомыслящими». Уже в феврале 1732 г. это сочинение вышло в свет. Книга, выполненная в форме сократического диалога, содержала критику английских деистов и свободомыслящих, прежде всего Шефтсбери и Мандевиля. Во втором диалоге «Алсифрона» Беркли с издевкой пародировал рассуждения автора «Басни о пчелах» о том, что пороки граждан способствуют экономическому процветанию общества. «Я знаю одно: легчайший путь ускорить развитие... промышленности и занять плотников, каменщиков, кузнецов и других мастеров будет состоять в применении на практике того удачного совета знаменитого мелкого философа, который в результате глубокомысленного размышления открыл, что поджог Лондона будет не таким уж плохим делом, как глупые и закоснелые в предрассудках люди могут себе, вероятно, вообразить... По крайней мере нельзя отрицать, что это открыло новый способ мышления для наших поджигателей, от которых общество недавно начало пожинать пользу», — язвил Беркли устами Критона, одного из персонажей своих диалогов (9, 448—449). Мандевиль не замедлил с ответом. В том же году он опубликовал пространное «Письмо к Диону, вызванное его книгой „Алсифрон, или Мелкий философ“». Это была последняя работа Мандевиля, его последняя, самая обстоятельная защита своих взглядов.
Снова, приводя уже не раз приводившиеся им в свою защиту аргументы и цитаты, объясняет и оправдывает Мандевиль положения своей книги. Он упрекает Диона-Беркли в том, что тот выступил с критикой «Басни о пчелах», не удосужившись ее прочитать, а восприняв мнение, созданное решением суда и усилиями газетчиков и писак, живущих за счет заблуждений, которые они сами же распространяют, и склок, которые сами же разжигают. Мандевиль отвергает все обвинения в безнравственности, выдвигаемые против него, и замечает, что писатель, говорящий о пороках людей, среди которых он живет, разоблачающий их поведение и поступки, срывающий маску лицемерия с ловкачей и подвергающий проверке фальшивые речи о добродетели, — писатель, который осмеливается так поступать, всегда приобретает множество врагов и подвергается несправедливым нападкам.
«Я писал это произведение, — сообщает он, — находясь среди людей, большинство из которых принадлежало к так называемым лучшим слоям общества, и они, несмотря на их христианское вероисповедание, гораздо больше были озабочены приобретением земных благ, нежели небесных. Все они наперекор высоким речам, проповедям и писаниям о будущей жизни и вечном блаженстве были очень преданны этому злому миру, и, по крайней мере, большинство из них во всех своих действиях и помыслах проявляло неизмеримо большую заинтересованность в последнем, нежели в первой» (6, 358). Поистине царство христово не от мира сего, и его оппонент должен признать, что о пользе порока он, Мандевиль, говорит, имея в виду только тех, кто ценит прежде всего земные блага и считает, что именно они необходимы для счастья. Тем же, кто отказывается от всяких излишеств и предпочитает честную и добрую жизнь, он, естественно, рекомендует руководствоваться совершенно противоположными принципами.