Пожелав себе удачи, я закрыла глаза.
Что ж, мистер Демон, ждите гостей.
— Вали отсюда!!!
Это дружелюбное приветствие было первым, что я услышала, оказавшись в доме у своего врага. Что ж, вполне ожидаемая реакция от того, кто не рад видеть гостей. Особенно тех гостей, которые появляются из воздуха у тебя за спиной в самый неподходящий момент.
Нет, Слава Богу, Баал не справлял нужду в туалете и не плющил тяжелым телом хрупкую красавицу в спальне (к моему немалому облегчению), он всего лишь сидел со стаканом виски перед зажженным камином, но мое появление, тем не менее, почувствовал, не оборачиваясь.
Поборов возникший страх, я подняла обе руки в жесте «Я пришел с миром» и осторожно обошла диван. Затем, замешкавшись на секунду, села в пустое кресло, неподалеку от хозяина.
— Ты оглохла?!
— Нет. Но в случае с тобой глухота была бы в помощь, а не в тягость. Ты только и делаешь, что орешь.
— Потому что ты последняя, кого я хочу видеть в своем доме.
— Это я могу понять. Но все же попрошу: удели мне десять минут своего времени и налей выпить. После этого я уйду.
Регносцирос, одетый в черные джинсы и такую же рубаху, расстегнутую до середины груди, некоторое время тяжело и задумчиво смотрел на меня, будто размышляя: то ли сразу раздавить, то ли послушать мое бесполезное «мяуканье», а уже потом наладить пинка.
Мне стало не по себе.
Он был другим — не тем мужчиной, к которым привыкли женщины моего мира. Он был Варваром из далеких времен, несмотря на дороговизну отделки комнат, живущий в пещере, в своем собственном внутреннем мире и своем укладе, который легко позволял поднять руку на неподчиняющуюся женщину. Баал жил Войной и Силой. Жил старыми матерыми принципами, где мужчине отведено главенствование, а женщине прислуживание.
Здесь, в своем доме, он имел право на любое поведение, любую злость, любые слова, и, сунувшись сюда, я сильно рисковала, но, тем не менее, сдаваться не спешила. Слишком сильно скребли изнутри вопросы, которые хотелось задать.
— Десять минут. И выпить.
После некоторого колебания, Регносцирос поднялся с дивана и неприветливо поинтересовался:
— Что ты пьешь?
— Все, кроме яда.
Он фыркнул.
— Хруст костей куда приятней корчащегося с пеной у рта тела.
— Да, у всех свои вкусы.
В баре звякнули бутылки.
Через полминуты на подлокотнике моего кресла появился стакан с чем-то крепким. Моих знаний не хватило для того, чтобы определить имя напитка по запаху — виски, брэнди, коньяк? При попытке вдохнуть шибало в нос так, что выступали слезы.
— За десять минут парами не нанюхаться. Если хочешь, чтобы подействовало, попробуй применить рот.
«Мда, ласковый мальчик…»
Я сделала глоток и закашлялась.
С дивана фыркнули еще раз.
Пытаясь отдышаться и заодно понять, как лучше всего начать разговор, я украдкой огляделась. От полыхающего камина в комнате было тепло, на мой взгляд, даже слишком. Гостиная отделана в темных тонах, множество вставок под камень и дерево. Черная кожаная мебель… В целом обстановка отчего-то неуловимо напоминала зал далекого неприступного замка, одного из тех, где жили суровые неразговорчивые хозяева, бледные прячущиеся по углам слуги и равнодушные промозглые сквозняки.
Пойло, наконец, растеклось по внутренностям теплом, перестав жечь горло, и тогда я решилась начать разговор.
— В общем, зачем я пришла…
Баал даже не посмотрел на меня, продолжая упираться хмурым взглядом в камин.
— …я некоторое время размышляла над тем, почему ты постоянно цепляешься ко мне и ведешь себя так, будто я чем-то тебе насолила, хотя я ни разу не перешла тебе дорогу и вообще не сделала ничего плохого…
Взгляд хозяина комнаты заметно потяжелел, но губы не разомкнулись.
— …и думаю, что нашла ответ на этот вопрос.
Циничная усмешка в ответ.
Что ж, лучше действовать быстро и прямо. Спокойно посмотрев в черные глаза, я мягко и уверенно проговорила:
— До меня в отряде был кто-то, кого ты любил. Женщина. Она что-то разрушила, предала тебя и, возможно, других. Кто-то пострадал. Но больше всего твое сердце.
Слова попали в яблочко — он взревел. Совершенно неожиданно этот огромный темноволосый мужчина с быстротой молнии подскочил с дивана и угрожающе навис надо мной исполинской глыбой — я вжалась в мягкую подушку под собой. Страшно. Но я была готова к гневу. Если ударит, то буду ходить с синяком (или ездить в кресле с переломанными костями, пока не дойду до Лагерфельда), но позорно не сбегу.