— Чего? — ошарашенно уставился на меня Демьян округлившимися, как у филина, глазами.
— Ну ты слышал, как он из-под облаков досюда домычаться хотел? Перенапрягся, знать, сердешный. Его и пронесло.
— Чего? — уже в унисон воеводе дружно гаркнули и окружившие нас со всех сторон вояки.
— Короче, некогда мне тут с вами, дел невпроворот, — объявил я недотепам и, раздвинув цепочку парней, зашагал в столовую…
Ну а дальше все было, как обычно: в дверях столовой столкнулся с прискакавшей на шум мачехой, с шутками-прибаутками сели «дружным» семейством ужинать, но через считанные минуты, ожидаемо, насмерть со Стефанией Власовной разосрались, и заканчивал ужинать я уже за огромным столом в гордом одиночестве.
Пока я отъедался за неделю сурового поста, прислуживающая мне за столом кухарка Марфа передала весточку дочке, что я прибыл в отчий дом с ночевкой. Потому, когда закончил и, поблагодарив Марфу за угощение, отдуваясь вывалился из столовой, в коридоре меня уже дожидалась Василиса, с хитрющей лыбой во всю мордашку.
Как только приветственные обнимашки-целовашки поутихли, мы, не сговариваясь, зашагали в сторону спальню. И по дороге намеками девушка начала потихоньку готовить меня к ожидаемому там сюрпризу…
— Ооо, барин, как хорошо! Вот так, да, да!.. Ах!..
— Вы самый лучший, барин! Самый!.. Ах-ах-ах!..
— По-жа-луй-ста, толь-ко не ос-та-нав-ли-вай-тесь!..
О да, девочки! И не подумаю! С вами, красавицы, у нас вся ночь впереди! Спасибо Выносливости, благодаря прокачке которой я теперь та еще неуемная секс-машина…
Глава 26
Глава 26
— Уважаемый Петр, хорош уже дурковать, а, — покачал я головой, наблюдая отчаянные потуги сельского кузнеца (похожего на медведя двухметрового громилы пятого уровня развития) одолеть икоту.
— Я ж… ик!.. чес-слово… ик!.. как на духу, барин… ик!
— Чудак человек, мне ж доподлинно известно, что стойкой необходимой ты располагаешь. Звенья, ведь, для мостовых цепей ты ж года два уже по отцовскому наказу у себя в кузне справляешь.
— Истинно… ик!.. реку вам, барин… ик!.. все, как есть, позабыл… ик!.. опосля воскрешения.
— Так вспоминай, блин!
— Стараюсь, барин… ик!.. Изо всех сил…
— Петруша, мое ведь терпение не бесконечно.
— Но, барин… ик!..
— Муууу!.. — дабы ускорить забуксовавший процесс уговоров упрямца, грозным ревом решил простимулировать кузнеца заскучавший за моей спиной пит.
Звонко бзднув, кузнец мигом исцелился от икоты и, мужественно стирая с лица ледяную испарину, упрямо проскулил дрожащим голосом:
— Никак нельзя сковать, барин. Уж не обессудь…
Стерва мачеха не обманула, кузнец сельский оказался тем еще крепким орешком.
Когда за завтраком я попросил «маменьку» порекомендовать специалиста, для изготовления надежной сбруи на моего крылатого озорника, Стефания Власовна тут же охотно порекомендовала мне нашего кузнеца из Савельевки. Она даже расщедрилась выделить мне отрока в провожатые до нужного дома, но, не без злорадства, предупредила, что Петр ничего для меня делать не станет, из-за обиды за дочку.
Уж не знаю, кому там кузнец приходился родственником: Красе или Власе (злобная мачеха уточнить эту деталь не пожелала, я же, дабы не порочить достоинство своих любовниц, не стал подробно расспрашивать), но так-то, по большому счету, родитель не дуться на меня должен, а спасибо сказать за дочку. Потому как, благодаря нашим с девками ночным потрахушкам, и Краса, и Власа нормально так наполнили свои Запасы прихватизированной у меня живой, и почти вернули себе все утраченные после воскрешения воспоминания… Однако, злобная мачеха оказалась права, и упертый кузнец, отчаянно кося под дурачка, на отрез отказывался ковать для Заразы сбрую.
— Эх, Петруша-Петруша, не бережешь ты себя, — пожурил я упрямца.
— Муууу?.. — оживился за спиной чутко уловивший мое настроение питомец.
— Да обожди, проглот, — потрепал я за бронированную щеку по-акульи осклабившегося грома-быка, — откусить башку кибальчишу этому ты всегда успеешь.
— Муууу?..
— Ты думай, че предлагаешь-то? Как от без рук сбрую-то тебе потом ковать станет?
— Муууу?..
— Ну, в принципе, ноги там ему будут без особой надобности…
— Ба-ба-барииин! — взмолился побелевший, как мел, «кремень».
— Че, передумал геройствовать, — улыбнулся я, как лучшему другу, трясущемуся от ужаса кузнецу.