— Горыня, ну че?..
— Вроде нет никого… Лампу давай.
Снизу донесся приглушенный стук огнива, сопровождающийся короткими всполохами искр, через считанные секунды сменившийся ровным светом зажженной масляной лампы.
Мои пальцы тут же сложились в четвертую иллюзорную стойку — самую энергозатратную, но гарантирующую идеальную маскировку игроку-носителю в состоянии покоя. Меня под иллюзией четвертой стойки не заметил на спине Заразы даже высокоуровневый погонщик-орк. У уступающего же мне пару уровней отрока пробиться сквозь маскировку четвертой ступени Дыхания пепла вряд ли получится сейчас даже с подсветкой лампы.
Ждать подтверждения моим умозаключениям пришлось не долго. Вскоре из подземелья показалась левая рука парнишки с горящей лампой. Луч ее фонаря мазнул по моей затаившейся у стеллажа фигуре, как по пустому месту, и, нырнув мне за спину, ожидаемо надолго завис над местом преступления.
— Фууу! Гадость какая! — скривился узревший мои невольные «художества» Горыня.
— Ну че там? Че? — снова оживился задавальщик вопросов снизу.
— Поверь, Следок, лучше тебе этого не видеть. Вообрази, какая-то скотина недавно нажралась тут от пуза и обдристала затем добрую треть наших запасов.
— Чего⁈
— Потому и вонь такая доносится отсюда.
— Да ты, верно, смеешься надо мной, Горыня?
— Да уж какой тут смех… Слышь, братка?
— А-юшки?
— Ты за Твердом пока ступай. Ему лучше на это самому глянуть. А я тут пока осмотрюсь, — на последней фразе осторожный отрок рискнул-таки возобновить подъем наверх.
— Горыня, может, не стоит в одиночку-то? — донеслось в спину поднимающемуся по лестнице отроку.
— Да нет тут никого, — отмахнулся парень и, для наглядности, перед последним шагом наружу даже меч спрятал к ножны. — Тверда веди!
— Лады, я мигом, — раздалось снизу напоследок, и я расслышал в подвале шлепки быстро удаляющихся шагов.
— Это каким же надо быть ур… — злобное шипенье проходящего мимо меня парнишки оборвал на полуслове мой коварный хук.
Подхватив обмякшее тело оглушенного отрока левой рукой, правой я следом поймал вывалившуюся из его разжавшихся пальцев лампу, и, уложив то и другое на пол кладовой, никем не задерживаемый тут же сбежал по каменной лестнице секретного хода вниз.
Короткий подвальный коридор вывел меня на порог достаточно просторного помещения, оборудованного добрым десятком добротных кроватей, столом, стульями, и даже каменной печкой для приготовления горячей пищи (в очаге которой, подтверждая мою догадку, сейчас томились какие-то закопченные горшки). На равной удаленности друг от дружки под потолком горело четыре масляных лампы, отчего в подземном помещении (назвать которое подвалом, после увиденного, уже просто не повернулся язык) было светло почти как днем.
Затаившись в тени за порогом, никем, разумеется, не замеченный, я наблюдал, как посыльный Тверда подбегает с докладом к знакомому ратнику, который — сука! — мило о чем-то ворковал с моей Кс… то есть Аленкой, обнимая девушку при этом за талию (не особо, кстати, располневшую за почти три месяца беременности) ни разу не по-братски. Оба сидели на кровати, и общались, как близкие друзья; или как — сука! — любовники, что, учитывая отсутствие какого-либо интереса со стороны остальных присутствующих в помещении людей к воркующей у всех на виду паре, было вполне себе вероятно.
Кроме приковавшей (по понятным причинам) магнитом мое внимание пары Тверда с Аленкой, краем глаза я успел, разумеется, приметить и всех остальных обитателей секретной подземной комнаты. Еще двое незнакомых отроков дрыхли на дальних от входа кроватях. Три дамы: Стефания Власовна Савельева и две ее то ли родственницы, то ли близкие подруги (обеих я точно видел за семейным столом во время того скомканного завтрака трехмесячной давности), сидели за большим обеденным столом и о чем-то весело перешептывались, раскладывая параллельно на столешнице гигантский карточный пасьянс. И еще две женщины в униформе служанок (молодуха и битая жизнью баба, годами годящаяся первой в матери) суетились у очага печки, периодически извлекая ухватами оттуда горшки и проверяя ложками степень готовности блюда.
Всех вышеозначенных обитателей помещения наметанным глазом бывалого следопыта (а трехмесячные приключения на Изнанке слепили из вчерашнего студента того еще охотника) я зафиксировал буквально за мгновенья, пока Следок подбегал к Тверду и коротко пересказывал ему наказ товарища.
Дальше, чуть отступив вглубь коридора, мне оставалась дождаться бросившихся на выход Тверда и Следка, и молниеносная серия из пары встречных зубодробильных апперкотов поставила точку в моей диверсионной деятельности.
Два нокаутированных молодца пятого и четвертого уровня с развороченными хлебальниками ухнулись «отдыхать» на энное количество минут. Я же, выскользнув из тени коридора на всеобщее обозрение, душевно всем улыбнулся и громогласно объявил:
— Ну здАровА, крысы подвальные!
Коллектив приветствовал мое явление долгим продолжительным истошным визгом.
Глава 30
Глава 30
— Да, барин! Да! Пожалуйста, только не останавливайтесь!..
— И не подумаю! — в тон охающей Василисе откликнулся я и, со скоростью отбойного молотка, продолжил плющить сзади ее пышные ягодицы.
— О да, барин! Какой же вы неутомимый!..
Ну еще бы! Три месяца воздержания на Изнанке, уже сами по себе, кого угодно секс-машиной сделают. Поддержка же нехило так прокачавшейся за эти месяцы Выносливости и вовсе превратила меня теперь в неутомимого Казанову, — это все, разумеется, я подумал про себя, в слух же выдал партнерше дежурную похвалу:
— Ты тоже красотка!
— О-о, барин! Да, да, да…
За двадцать минут непрерывной интенсивной долбежки я успел уже раз пять (или шесть, сбился со счета) излить семя в лоно любовницы, но детородный орган до сих пор оставался крепким, как скала, и я продолжал неистово утюжить зад страстной служанки.
— Да, да, ДААА!.. О, барин, что вы со мной делаете?..
Я б тебе ответил, милая, но воспитание не позволяет, — хмыкнул я про себя. — И нечего на меня бочку катить. Как говорится: сучка не захочет, кобель не вскочит. А у нас все сошлось и заладилось, как по сценарию порнофильма. Не верите? Ну, судите сами.
Короче, дело было так: вдрызг разругавшись с очухавшейся после моего эффектного явления мачехой, я получил от мымры суровый «материнский» наказ: чтоб на глаза ей не попадался, до тех пор, пока не приведу себя в потребный божеский вид; и был выставлен по ее распоряжению из подземного убежища обратно в кладовую… Ну нет, так вообще лажа какая-то получается. Давайте все же по порядку…
Оно, конечно, Стефанию Власовну можно было понять: завалился к ней в подземное убежище обросший волосней, как дикий зверь, маньяк, без порток, на пороге отправил в аут пару ее лучших стражей, и сходу предъявлять начал за учиненный в отношении него три месяца назад в отчем доме форменный беспредел.
Впечатленная моей легкой победой над Твердом (ратником, весьма достойного по местным меркам, пятого уровня!), Стефания Власовна поначалу так струхнула под моим напором, что на полном серьезе вознамерилась уже нырять под стол следом за своими боле расторопными родственницами, но, услыхав от меня про три месяца, мигом сложила два плюс два, и робко так проблеяла в мою сторону:
— Де-де-дениска?
Получив подтверждение своей догадки, ушлая баба тут же гордо расправила плечи, победно выпятила грудь и начала так лихо чихвостить меня в хвост и гриву, что я и слова поперек ей вставлять уже не успевал.
Пока я выслушивал: про вопиющее неуважение к старшим, про вульгарное поведение, и про непотребный барину бесштанный вид, очухались и поднялись с пола нокаутированные Тверд со Следком, вернулся из кладовой помятый Горыня, и к этой тройке бойцов подтянулась еще пара отроков, разбуженных воплями хозяйки. Теоретически, находясь на шестом уровне развития, я все одно должен был справиться даже со всей пятеркой местных стражей, но взявшие меня в кольцо парни обнажили свои мечи, сведя тем самым на нет теперь возможность разрешения конфликта интересов относительно безобидным мордобоем, рубить же воинов рода топором с моей стороны было б очевидным перебором.