Я уселся прямо на землю, радуясь, что на мне уцелели хотя бы обрывки штанов, и мне не придётся щеголять голой задницей среди могил, и только сейчас увидел приближающиеся ко мне фигуры полицейских. Кавалерия прибыла… Как всегда, вовремя.
— Гончаров, на выход! — скомандовал полицейский, открыв дверь камеры предварительного заключения, я встал с кровати, потянулся, бросил прощальный взгляд на жавшихся по углам сокамерниках, усмехнулся, и пошёл к выходу.
Эти идиоты сокамерники не разобрались, кого к ним посадили, и попытались построить молодого щенка, когда меня поместили к ним, и пришлось слегка поучить их манерам, чтобы в следующий раз у них даже мысли не было лезть к подростку!
И вообще, по идее, меня не имели права помещать к ним, как несовершеннолетнего, вот только там, куда меня доставили до выяснения обстоятельств произошедшего, свободных камер не было.
Аня пыталась их убедить, что я ни в чём не виноват, что это тот тип первый напал на нас, но с неё лишь взяли показания и отправили домой, пообещав во всём разобраться. Того безумца, кстати, скорая увезла.
— Ммм… Этот запаха свободы! — глубоко вздохнул я, как только оказался на улице, после того, как мне вернули вещи, — Он реально опьяняет спустя столько лет заключения…
— Каких ещё лет⁈ Ты там всего три часа провёл! — возмутилась подбежавшая ко мне Астра, и обнимая.
— Да там каждый час за год идёт! — возмутился я, — Не мешай мне наслаждаться свободой!
— Если бы это было так, то мне было бы уже за сотню лет… — тихо произнесла подошедшая к нам Ника, — Ты что, хочешь сказать, что я уже старуха?
— Да нет конечно… — озадаченно произнёс я, — Вот любите вы, женщины, к чему-нибудь да докопаться. На пустом месте обиду придумать.
— Это да. Мы такие, — гордо произнесла Астра, — Чё-то не устраивает?
Я лишь промолчал на это, чувствуя, что в эту тему лучше не углубляться.
Тут вдруг распахнулась дверь одного из припаркованных автомобилей, и оттуда вылез отец.
— Привет, сын, — глухо произнёс он, — Найдёшь для меня несколько минут? Нам нужно поговорить.
Это, блин, какой-то бесконечный день… На улице уже глубокая ночь, давно пора спать, а от меня всё ещё чего-то хотят.
— Сын? — удивлённо поднял бровь я, — Ты же, вроде, от меня отказался. Какой я тебе теперь сын?
— Погоди, — хлопнула вдруг меня по плечу Астра, — Давай вы ругаться уже без нас будете? Не надо семейные дела на всеобщее обозрение выставлять. Мы сейчас с Никой отойдём до нашей машины, а ты поговори с ним, пожалуйста. Выслушай его хотя бы. Большего я от тебя не прошу. Только с его помощью мы тебя вытащили из полиции так быстро. Иначе тебе там как минимум до утра пришлось бы пробыть. Просто выслушай. Ладно? — умоляюще глянула она на меня.
— Хорошо, — проворчал я, не сумев ей отказать, — Но только ради тебя!
— Ты прелесть! — поцеловала она меня в щёку, взяла за руку Нику, и они ушли.
— На удивление мудрая девушка, хоть поначалу так о ней я не готов был сказать, — пробормотал отец, глядя им вслед, — Не скажу, что умная, но то, что мудрая, это точно.
— Так что ты от меня хотел? — решил поторопить его я. Не было у меня желания остаток ночи тут с ним проторчать.
— Я? Да ничего особенного, — тяжело вздохнул он, — Всего лишь извиниться перед тобой…
— Это из-за ультиматума матери и братьев? — прямо спросил я его, не особо веря в его раскаяние.
— Не только, — поморщился он, — Ультиматум — вещь, конечно, неприятная, но не смертельная. Поверь, у меня много возможностей не дать им уйти из дома. Они просто плохо представляют последствия, но я сейчас не об этом хочу с тобой поговорить. Я действительно виноват перед тобой. Не учёл, что ты стал совсем другим человеком после амнезии. Не поверил, что ты очень сильно изменился, и зря… Старею, видимо. Прежний Михаил Гончаров был довольно слабохарактерной личностью, честно говоря. Да нужно прямо сказать — слюнтяем, мямлей, и трусом ты был! Не умел и не хотел принимать самостоятельных решений, и боялся любого конфликта! Да, не исключаю, что в этом есть и моя вина, что ты вырос таким, но я пытался исправить тебя. Хотел, чтобы ты вырос настоящей личностью, но у меня не получалось… Потому и не смог я сразу поверить в то, что ты так сильно изменился после амнезии, и попытался надавить на тебя по-прежнему, а с тобой нынешним так нельзя. Ты стал таким, каким я и хотел тебя видеть! Решительным, умеющим принимать самостоятельные решения. Да, не всегда верные, но всё же! Смелым. Сильным. Таким, каким и должен быть настоящий Гончаров! Да, я понимаю, что очень сильно виноват перед тобой, и запоздал со своими извинениями, но всё-таки я прошу — прости меня, сын! Дай мне ещё один шанс. Позволь вернуть тебя в семью! Я даже готов разрешить тебе и дальше жить вне дома, самостоятельной жизнью, если ты не захочешь возвращаться жить к нам. Я понимаю, что ты уже слишком привык к свободной жизни, и тебе будет слишком тяжело загонять себя в рамки. Так что скажешь? Дашь мне ещё один шанс? — отец встал передо мной, и взглянул мне в глаза.