Я же поймал азарт охотника, который вот-вот настигнет свою добычу, и на моем лице воцарилась злобная улыбка. Кровь из поверхностных ран уже начала постепенно сворачиваться, но я всё еще смог разок окатить Каспера дополнительной волной кислоты.
Она попала ему на лицо и начала выжигать его глаза.
Каспер вновь закричал. На этот раз от еще более дикой боли.
Удар ногой в солнечное сплетение, и тот упал на землю, хватаясь за лицо и пытаясь помочь своим органам зрения. А его дикий визг заставил трибуны пошатнуться от увиденного.
Я же молча подошел к призраку, схватил его за волосы и небрежно потащил к тем трибунам, где стояла школа ловкости.
Глядя в глаза Ти, я поставил Каспера на колени рядом с собой. Я поднес лезвие своего меча к его шее, но многочисленные крики его друзей не смогли меня остановить.
— Нет! Не надо! — кричали они.
Но это уже был не я. Кровожадный монстр внутри меня вновь взял верх и прошептал:
— Кровь за кровь.
Тупое лезвие меча с громким хлюпаньем медленно перерезало горло зазнайки. Я отпустил его голову, и его тело грузно упало на землю, заливая всё струящейся из горла алой субстанцией.
Зрители застыли с широко раскрытыми глазами. Девушки прикрывали рты от изумления. Парни просто смотрели ошарашенными взглядами.
Да. Это наш новый мир. Мир жестокости и смерти. Привыкайте.
Боль в боку давала о себе знать, но я старался не выдавать её внешне. Прихрамывая, я направился к выходу, и решетка передо мной поднялась, позволяя подняться на трибуны. В глазах уже всё плыло, и кружилась голова, но собрав всю волю в кулак, я заставил себя стоять на ногах.
Я прошел мимо оцепеневших землян и направился к Строгу. Подойдя к тому вплотную, я посмотрел ему в глаза и бросил свои мечи перед ним.
— Объявляй, — процедил я сквозь зубы.
К моему удивлению, лицо наставника не выражало раздражения или ненависти. Скорее задумчивость.
Тем не менее, глядя мне в глаза, он во всеуслышание заявил:
— Победа в турнире достается школе силы! Деменс одерживает верх в этом противостоянии.
Едва держась на ногах, я развернулся и, шатаясь, направился к выходу. Да, я сейчас подохну, но не доставлю вам удовольствия полюбоваться этим процессом.
Вот только сделав пару шагов, я почувствовал, как земля уходит из-под ног, и я теряю сознание.
Наверное, не смотря на все свои грехи, я попал в рай. И если бы он существовал, для меня он бы выглядел именно так.
Мы лежали с ней на кровати и, улыбаясь, смотрели друг другу в глаза. Я любил её широкую открытую улыбку, а она говорила, что ей нравится моя ехидная односторонняя ухмылка. Хотя ухмылялся я так, лишь потому, что считал свою полную улыбку стремной.
Я вновь мог быть с ней рядом и касаться её волос. И даже обнять так, как раньше.
Но рай в один миг сменился адом, когда на её лице вдруг отразился звериный оскал, а в её руке появился нож, сейчас торчащий из моего живота.
Я в ужасе вскрикнул и открыл глаза на больничной койке.
— Тише-тише-тише! Всё нормально! Всё в порядке! Просто твоё тело запомнило рану и еще не осознало, что оно здоровое.
Рядом со мной сидела Аска.
Я ничего ей не ответил и просто плюхнулся на подушку, прислушиваясь к ощущениям. Действительно ничего не болело. Я медленно осмотрел свои руки, а потом и весь торс. Ран не было. Однако, если шрамы действительно украшают мужчину, я бы мог претендовать на звание мистера вселенная. Или как там самые красивые красавчики называются?
Я повернул голову в сторону глядящей на меня озабоченно девушки и спросил:
— Что произошло? Почему я жив?
Та пожала плечами:
— Потому что тебя вылечили, суицидник хренов. Опять, — тяжело вздохнула Аска. — Когда ты ляпнулся оземь, появился верховный дядька Маркал. И, похоже, что ему очень не понравилось всё происходящее. Мадам Аурелии ничего не оставалось, кроме как забрать тебя в лазарет и исцелить. Но из-за истощения ты провалялся всю ночь.
— А тебя, стало быть, назначили за мной присматривать?
— Ну а кого же еще? Все остальные тебя боятся.
— А ты?
— Что я?
— Не боишься?
— Нет, — пожала плечами девушка.
— Почему?
Аска задумалась, опустив взгляд:
— За каждым великим гневом скрывается великая боль. А лечить боль — это моя работа.
Я вновь откинулся на кровати и начал вспоминать события прошедшего дня. То, что я творил, сейчас пугало даже меня. В памяти вновь вcпыхнули те ненависть, гнев… и отчаяние. Аска права. Гнев — брат ненависти и сын боли. Однако вернись я на день раньше, поступил бы я так же? Без раздумий.