— Тогда слушай, — вздохнув, начал он рассказ, — Род наш хоть и не очень влиятельный, но довольно старый, и есть у нас родовая особенность, переходящая по наследству. Мы — берсерки. Если нас разозлить, тело наше трансформируется, раздуваясь от мышц, сила наша многократно возрастает, и мы становимся не восприимчивы к любому физическому, и почти любому магическому урону. В эдакую машину смерти превращаемся, хоть и не на долго, и тогда лучше у нас на пути не становиться никому! Действует это по времени у нас у всех по-разному. Я, например, в этом состоянии минут десять могу находиться, батя же наш около часа может продержаться! И так получилось, что из всей нашей семьи дар этот не проявился пока только у тебя, из-за чего наш отец так разозлился, что изгнал тебя из рода, хоть мама была и против этого. Ну, а точнее, он не столько на отсутствие дара разозлился, сколько на твою трусость и её побочный эффект. Стоило тебя как-то разозлить, напугать или вывести из себя, как ты валился на землю и бился в припадке. Специалисты говорят, что так у тебя дар пытается проявиться, но что-то ему это не даёт. Скорее всего, твоя трусость. Как-то так, в общем, — пожал он плечами.
— Теперь всё понятно, — мрачно произнёс я, — Ущербный я, значит. Действительно, припадочный. А батя, вместо того, чтобы поддержать, решил просто выгнать меня. Вообще отлично.
— Ну, не совсем уж просто выгнать. Не в никуда же, — вмешался тут брат, глядя как-то виновато на меня, — Тебе сняли квартиру, и выделили денежное содержание. Так что ты очень даже не плохо живёшь. Я, например, с удовольствием оказался бы на твоём месте. Живёшь сам по себе, на мозги никто не капает, да ещё и деньги дают при этом. Разве плохо? — подмигнул он мне.
— Ну, если посмотреть на это с такой стороны, то да, не плохо, — протянул я, — Вот только странно. Смысл от такого изгнания, если я всё равно на обеспечении рода нахожусь? Бред же?
— Воспитательный момент, видимо, — опять пожал здоровенными плечами он, — Батя, видимо, думал, что так ты станешь более самостоятельным, научишься справляться со своей трусостью, а там, глядишь, и трансформироваться сможешь.
— Похоже на правду. Но глупо как-то, — согласился я с ним, — Что-то я сильно сомневаюсь, что у ребёнка появится больше смелости, если его заставят одного жить.
— Ну, батя у нас никогда особым умом не отличался, — хохотнул брат, и тут же охнул от прилетевшего ему подзатыльника мамы, тихо подошедшей к нам.
— За языком следи, — строго оборвала она его, — Нашёл место, где отца обсуждать. Да и в принципе, не смей этого делать. А то вылетишь тоже из рода, вот только без содержания.
— Молчу-молчу! — примиряюще поднял вверх обе руки брат, и сделал жест, как будто закрывающий рот на замок.
— Вот и молчи, — буркнула мама, с какой-то жалостью глядя на меня, — Я поговорила с твоим врачом, он считает, что дело не безнадёжное. Рано или поздно память должна вернуться. Но сейчас тебе запрещены любые потрясения и переживания, понял? Полный покой! — строго сказала она мне, и погладила по голове, — Два дня ещё тебя здесь понаблюдают, и выпишут, дав освобождение от школы на неделю. Я пришлю тебе машину, когда тебя выпишут, она доставит тебя домой. Впрочем, об этом мы завтра ещё поговорим. Я приеду сюда ещё раз, и сестёр твоих с собой возьму. Они соскучились по тебе. Ты же не будешь возражать?
— С чего бы? Нет, конечно. Приезжайте, — чуть покривил душой я, так как совсем не горел желанием общаться с незнакомыми детьми. Я бы сейчас скорее хотел оказаться в полном одиночестве, чтобы меня никто не беспокоил, и я мог спокойно всё обдумать. Впрочем, ладно. Потерплю.
— Вот и хорошо. А сейчас нам пора. Не скучай тут, — опять потрепала она меня по макушке, и они пошли к выходу.
Интерлюдия
Граф Гончаров спокойно сидел в своём кабинете, и просматривал отчёты от предприятий за прошлый месяц. Так-то этим обычно его личный помощник занимался, но иногда глава рода выборочно сам делал проверку. Чтобы люди не расслаблялись. Вон, его отец в своё время чрезмерно стал доверять помощнику, полностью отстранившись от дел, а тот в итоге обворовал род на весьма приличную сумму. Нет уж. Он такой ошибки не допустит. Да и вообще этих помощников время от времени менять надо, чтобы они слишком расслабиться не успели.
Он уже почти всё закончил, и ничто не предвещало беды, когда дверь кабинета вдруг без стука распахнулась, и внутрь рассерженной фурией влетела жена.
— Ну что, доигрался? — сходу грозно рыкнула она, нависая над ним, — Как ты там говорил? Пусть сынок получше жизнь узнает, пару шишек набьёт? Поздравляю! У тебя получилось! Набил! Да так, что теперь память потерял! Доволен⁇