- Отвечай! - настаивал металлический голос. Кэрол, которая стояла с отрешенным видом, обернунулась туда, откуда прозвучало требование.
- Ты...
А взгляд скользил к иллюминатору, в котором показалась дрейфующая гора корабля-носителя.
- ...машина,- добавила Кэрол.
- Я машина. Я неживая. Ты живая. Дерево живое.
Кэрол, похожая в эту минуту на сумасшедшую, неистово замотала головой, словно строгая классная учительница. И Скурлок, стоя в дверях, услышал в ее голосе страшное подтверждение ее безумия.
- Нет. Я неживая. Я не буду живой. Если вы захотите этого. Больше не буду живой.
- Не лги мне. Ты живая.
- Нет, нет! - упрямилась строгая учительница.- Нет. Живое надо убивать. Правильно? Я...,- она вдруг бросила быстрый взгляд на Скурлока,- ...мы полезные живые.
"Полезные живые" - эти слова придумали сами берсеркеры. И во всей их истории они появлялись: в рассказах ли, в разговоре. Так назывались люди, которые были на стороне смерти. Вернее, машин смерти, преданно служили им и даже поклонялись.
Скурлок сжал металлический каркас двери и уставился тяжелым и растерянным взглядом на Кэрол. Неужели своим состоянием, близким к безумию, она и находила единственный путь к их спасению?
- "Полезные живые" не приносят вреда,- продолжала Кэрол. Ее партнер слушал с ужасно фальшивым воодушевлением.
- Мы "полезные живые", запомните это. Мы любим берсеркеров.
Скурлок крепче сжал дверь, чтоб не упасть. И вдруг тоже выпалил:
- Мы полезные живые!
Машина не выказала особой радости по поводу смены допрашиваемых. Лишь сказала:
- Я поверю вам потом. Сейчас вы должны верить мне.
- Мы верим тебе. Что вы собираетесь делать с нами? - это Скурлок услышал свой собственный голос, выпавший вопрос, не успев решить: действительно ли он хочет слышать ответ.
Машина, не поворачивая объективы в его сторону, произнесла:
- Использовать вас.
- Мы можем быть полезны. Очень полезны... Если вы не убьете нас.
Машина не ответила. Кэрол тяжело опустилась в кресло перед установкой объемного изображения, не обращая внимания на своего партнера. Что муж? Все ее внимание было обращено на робота, продолжавшего допрос.
Беседа вдруг поменяла свое русло. Машина сузила тему и область интересов. Сконцентрировала свой длинный опрос на шести-восьми звездных системах занимаемой жителями стороны, находящейся в нескольких днях полета от этой Мавронари.
Машина:
- Назови и опиши каждую обитаемую планету в названной системе. Какой защитой обладает она, все вместе? Какие военные корабли посылаются в космос? Какие промышленные и научные сооружения имеются там? Какой вид межзвездного сообщения используется?
И далее, и далее - бесконечные вопросы. Иногда собирательного характера, иногда детального.
Кэрол отвечала. Казалось, предалась единственной цели: сделать приятное спрашивающему.
Скурлок, мучаясь, что страх заставил его говорить, не мог придумать ничего, чтобы солгать. Он мало знал о средствах безопасности на планетах, о которых спрашивали, но проблески какой-то оставшейся гордости подсказывали: говорить об огромной военной силе на этих планетах.
Но, спохватился он, если так обмолвится, его замучат допросами. Хотя смешно было бы думать, что и так эта пытка скоро окончится. Скорее всего, он умрет от допросов, а умирать-то не хочется. Он ясно чувствовал, что еще хочется дышать, неважно где и как. Оттого и сознавал: даже попытка что-либо солгать машине - совсем не выход из положения.
...Мужчина и женщина втянулись в игру, в которую попали.
Прошел час занятий, посвященный Иматранской системе, когда Скурлок, говоря об объектах на орбите вокруг необитаемого астероида, упомянул нечто, что до сих пор не приходило на память: посещение биологической лаборатории, запланированной, как он слышал, для установки на какое-то время в Иматранской системе. Практически лаборатория была построена на одном из межзвездных кораблей, а это связано с проектом колонизации премьер-министра Дирака Сардо...
И едва Скурлок упомянул лабораторию, зазвенел какой-то колокольчик, очевидно, в обширной и запутанной цепи электронного интеллекта берсеркера. Конечно, это был не звон колокольчика. Но сигнал, который чисто человеческое сознание сравнило со звоном колокольчика.
И машина враз потребовала:
- Расскажи о лаборатории.
- Я уже рассказал все, что знаю. Думаю, что это движущееся сооружение имеет отношение к биологическим исследованиям. Поверь мне, больше ничего не знаю. Я...
Его перебило жесткое требование:
- Расскажи о лаборатории.
1
Глубоко - среди переплетенных корней человеческой жизни - если воздействовать небольшим пробным давлением, происходит вот что.
Биллионы атомов, или около этого, перемещаются, изменяя свои структуры за время, равное образованию нескольких молекул, которые являются клетками организма.
К невыносимо сложной работе над человеческим мозгом были привлечены квантовая механика и электронная оптика, которые буквально вгрызались в пласт секретов, скрывающихся под основными качествами жизни и вообще материи.
Вдруг послышался шум, сбивающий с толку и отвлекающий разум ученых от глубоких размышлений. Процесс на микроскопическом уровне был нарушен.
Доктор Даниэл Ховелер, исследователь, отвел напряженный взгляд от глазка микроскопа и поднялся со стула своего рабочего кабинета. Досадно обрывать дело! Но его раздражение быстро сменилось удивлением. Через центральный вход основного отсека главной лаборатории вбежала женщина. Даниэл никогда не встречался с ней воочию, но узнал сразу: знаменитая леди Дженевьев Сардо.
Молодую, маленькую леди Дженевьев, одетую в белые оборки, сопровождала небольшая, но довольно шумная группа лиц. Это был очередной отряд посетителей - десять человек. Они остановились, едва вошли в огромную, как спортивное поле, комнату со слишком высоким для космического корабля потолком. В комнате слегка отражалось эхо, повторяя любой звук.
Перед людьми предстала сцена странного беспорядка. Штат лаборатории уделил не более десяти минут подготовке к посещению леди.