– Йап-па йап-па йап-па! – надрывались дикари, стараясь перекричать котловое зверье.
– Йап-па йап-па йап-па, – беззвучно шептали губы Виктора.
В бинокль он, наконец, рассмотрел, что это был за ком у кромки леса. Кто это был…
Йап-па – вот кто! Йап-пы. Только без кожаных ремешков, за которые жрецы зеленокожих вешали этих тварей себе на шею.
Тварей? Или все-таки это один Йап-па? Но большой. Очень.
Йап-па? Йап-пы? Как правильно назвать такое, Виктор не знал.
Десятки, а может, и сотни живых шаров, способных мысленно общаться и при помощи мыслей же подавлять чужую волю, теперь слиплись друг с другом. Неровное бугристое образование доставало примерно до пояса оберегавших его дикарей.
Прильнув к биноклю, Виктор смотрел как завороженный. От неприятных воспоминаний о встрече с Йап-пой по коже заструился холодок. Бр-р-р! Да уж, хорошего мало.
Жертвенное камень-дерево, вонючий дым, путы из мха-сосунка, оплетшие все тело, торжествующие зеленокожие, дикарский шаман-жрец, подносящий к лицу Виктора живой шар, обожествляемый кланом. Необъяснимый паралич, вызванный близостью к божеству зеленокожих. Подавленная воля, чужие мысли в голове.
И мертвый Инквизитор, из мозга которого Йап-па уже взял все, что ему было нужно.
И тот безмолвный разговор с мыслящей шарообразной тварью из Большого Котла. Со слишком усердно мыслящей…
Что ж, теперь многое можно объяснить. Йап-па, болтавшийся на жреческом ремешке, умел подчинять себе чужую волю и разум. Правда, полную и безграничную власть он мог обрести лишь над примитивным разумом зеленокожих. С неразумными же тварями или, наоборот, с обычными людьми, насколько понимал Виктор, было не все так просто.
Но тогда Йап-па был один. А сейчас их целое кудло! Как? Почему? Не важно. Важно, что количество явно перешло в качество, и объединившиеся Йап-пы уже в полной мере продемонстрировали свои новые возможности. Нет, они не всесильны. Пока, во всяком случае. Вероятно, на таком расстоянии они даже совместными усилиями не способны повлиять на защитников Сибирска и заставить их сдаться, а подойти… подкатиться ближе опасаются. Зато направить на штурм безмозглое зверье и полуразумных дикарей силенок у Йап-пы-Йап-пов хватает.
Вот и направляют, суки!
Такое объяснение казалось Виктору вполне правдоподобным.
Суки! Суки!
– Йап-па! – раздался где-то совсем рядом истеричный крик.
Йап-пы-суки!
Виктор не успел убрать бинокля от лица. Йап-повый ком у границы леса вдруг заслонили размытые и увеличенные оптикой до невероятных размеров клыки зеленокожего.
Блеснула сталь. Послышался влажный хрусткий звук. На окуляры бинокля и лицо Виктора брызнула теплая липкая кровь.
Взобравшийся на стену зеленокожий рухнул к ногам Виктора. Вторым ударом Василь отсек дикарю голову.
– Чего тормозишь, Золотой?! – прозвучал над ухом обеспокоенный голос помора. – Бросай бинокль и тесаком давай работай, а то сам без головы останешься.
Бинокль Виктор бросил. Клинок сунул в ножны. Закинул на плечо автомат.
– Ты что там увидел, купец? – тревога в голосе Василя усилилась.
– Йап-пу, – Виктор кинулся к лестнице.
– Эй, куда? – раздался за спиной вскрик вконец ошалевшего помора.
Виктор не ответил. Он уже сбегал по ступенькам…
Вниз! Вниз! Вниз!
Не здесь, на стене, а там, внизу, сейчас его место. Отбивать штурм бессмысленно. Но остановить тварей можно и нужно иначе!
По всем писаным и неписаным законам Стрелец не должен без приказа покидать стен во время боя, но то, что Виктор узнал, было важнее любых законов и любых приказов.
– Трус! Назад! – кричал ему кто-то сверху.
Он не слышал и не слушал. Какого-то ополченца, попытавшегося заступить ему дорогу уже под стеной, возле лестницы, Виктор сбил с ног. Тратить время на объяснения с каждым встречным-поперечным он сейчас не мог.
* * *
– Стоять, сука! – пронзительный женский визг резанул по ушам похлеще боевого клича зеленокожих дикарей.
Виктор едва успел увернуться от быконской туши, которая чуть было не размазала его по стене. Вверху мелькнуло злое раскрасневшееся лицо, усыпанное веснушками, и растрепанная коса. Решительная всадница из княжеской дружины – та самая, что взорвала горючую смесь, – явно вознамерилась остановить «паникера» или затоптать его быконем. Или зарубить: наездница вновь держала в руках обнаженный меч.
Вот незадача какая! И откуда она только взялась, эта веснушчатая стервоза!