– Что я могу тебе сказать, если ты сам сделал неправильный выбор, поддавшись страху? Если ты дал слабину? За это я не несу ответственности, я всего лишь выполняю свою работу – стараюсь привлечь на службу Королевству лучшее, что есть в Королевстве. И не забывай: в обмен ты получил необычную жизнь, особую судьбу, и наверняка кое-кто сумеет прочитать это по твоему лицу. А ведь у большинства людей читать там просто нечего – ничего не прочтешь, как ни старайся.
“Нечеткие буквы на камне… ” – подумал Том Невинсон. Не было смысла ни злиться на Тупру, ни спорить с ним, он был похож на пасть моря, которая невозмутимо все заглатывает.
– Я уезжаю, Бертрам. Возвращаюсь в Мадрид. Здесь я уже со всем покончил.
– А тебе никто и не мешает, Невинсон. Кроме того, ты уже много времени бездействуешь. И сейчас обойтись без тебя нам будет легче, чем еще несколько лет назад. Если говорить будничным языком, мы считаем, что ты свое отработал – и хорошо отработал. – Он закурил вторую сигарету, а Томас достал свою, это помогало ему держать себя в рамках. – Ну так вот, – Тупра мгновенно перешел с официального тона на дружеский, – если ты вернешься в Мадрид и будешь спокойно сидеть там, нам не составит труда отыскать тебя. Как объяснил тебе Молинью, мы полагаем, что серьезной опасности для тебя уже нет. Но какая-то все-таки существует, так что совсем расслабляться не стоит. Даже когда пройдут годы и горизонт будет совсем чистым. – Он щелкнул пальцами, чтобы подозвать официантку, и жест был южным, а совсем не британским. – Для нас опасность существует всегда, до самой нашей смерти.
– Надеюсь, риск невелик, – ответил Том. – Нас ведь каждый день подстерегают и другие опасности – болезни, несчастные случаи или грабежи. Было бы слишком самонадеянно думать, будто обо мне до сих пор кто-то помнит. Весь мир занят своим настоящим, а я уже принадлежу к другой эпохе. Новые поколения преследуют собственные цели, и прошлое их мало волнует, оно их вроде бы даже не касается. А я – это прошлое.
– Так оно обычно и бывает, – сказал Тупра. – Но всегда могут найтись такие, кто ничего не забывает, кто застрял в том времени. Как правило, кто-нибудь один все помнит, хотя бы кто-нибудь один. Другое дело, что этот кто-нибудь вряд ли решится начать действовать. Сейчас все стараются не вмешиваться в то, что быльем поросло и что нельзя исправить. Осталась обида – вот и все. Наверняка все. И тем не менее не слишком на это надейся. Обида порой заставляет человека вдруг встать со стула и сделать несколько шагов. Довольно серьезных шагов.
– Еще один вопрос, Тупра. – Несмотря на заботу, которую бывший шеф проявлял о нем, Том просто не смог обратиться к нему по имени. Он решил обойтись без дальнейших упреков, но досада его продолжала расти – и на Тупру, и на кого угодно еще, коль скоро от Тупры любые упреки легко отскакивали. – Был ли с моей вербовкой как-то связан профессор Уилер, вообще со всем этим?
Тупра ответил охотно, без малейших колебаний, и поэтому ответ прозвучал искренне:
– Нет, никак не связан. Уилер ничего не знал. Он только заметил способного студента и порекомендовал его нам – вот и все. Ну, он попытался прощупать тебя, но безуспешно, видно, вел беседу не слишком убедительно. Остальное было нашим делом. Для него та девушка была мертвой, как и для тебя, он, разумеется, обратил внимание на странное совпадение, на то, что нам вроде как подвалила удача, однако воспринял это именно как удачное совпадение, о чем и сказал. Или ничего не сказал. – Тупра криво ухмыльнулся. – Но мы и не могли ввести его в курс дела: от Уилера никогда не знаешь, чего ждать. Он куда порядочней нас, он-то точно принадлежит к другой эпохе.
И вполне мог разрушить все наши планы. И наверняка стал бы возражать. И наверняка предупредил бы тебя.
– То есть, по твоим словам, лучше было обмануть и его тоже. Но что-то мне в такое с трудом верится. Он участвовал в войне, а там люди избавляются от многих предрассудков. И я не знаю, возвращаются ли к ним потом.
Тупра ничего не ответил, да в этом и не было необходимости.
– А тот полицейский, Морс? Он-то уж точно был в курсе дела. Ведь именно он якобы осматривал тело.
– Не держи на него обиду. Да, звали его Энфилд Морс – имя засело у меня в памяти, так как оно связано с названием оружия[60], это ведь все равно как зваться Винчестер, или Ремингтон, или Смит-Вессон. По правде сказать, он согласился далеко не сразу – был слишком совестливым. И начальникам пришлось крепко надавить на Морса, чтобы он выполнил поручение: мол, приказ получен сверху, и так далее. А сейчас он самое малое инспектор. Думаю, повышение по службе стало компенсацией за то неприятное поручение. Его бы выгнали вон, вздумай он отказаться. Что-нибудь еще, Невинсон?