– Нет, у нас тут нет никакого мистера Монтгомери, миссис. Вы уверены, что звоните в нужное вам место?
– Но это ведь Форин-офис, правда? – начала объяснять я. – Мой муж мистер Невинсон служит именно там, так ведь?
На первый вопрос я ответа не получила, тот человек промолчал, словно подобное любопытство не было предусмотрено или не одобрялось. Кстати сказать, он, поднимая трубку, не называл организации, а говорил просто Hello, как отвечают на звонки в частных квартирах.
– Да, мистер Невинсон – наш сотрудник, сейчас я соединю вас с его кабинетом.
– Подождите, вы уже соединяли, но там никто не отвечает.
Тогда мне вспомнилось еще одно имя, имя предполагаемого близкого друга Руиса Кинделана – Реджи Гаторн, и тут мне повезло больше, но я все равно ничего не добилась.
– Мне очень жаль, но мистер Гаторн вот уже неделю как отсутствует, и мы не знаем, когда он вновь появится.
Значит, та супружеская пара иногда не врала, и коль скоро существовал некий Реджи Гаторн, значит, я звонила действительно в Форин-офис или в какое-то подведомственное учреждение. Я попросила передать мистеру Невинсону, что мне нужно срочно поговорить с ним.
– Произошло нечто очень серьезное. Я жена мистера Невинсона, – добавила я, чтобы придать своей просьбе большую убедительность (хотя как раз просьбы жены не всегда звучат достаточно убедительно).
– Должен сообщить вам, миссис, что он тоже вот уже несколько дней как в отъезде. И мы также не знаем, когда он вернется, поэтому я вряд ли смогу немедленно передать ему вашу просьбу.
– И вы не знаете, где он, то есть где я могла бы его отыскать?
– К сожалению, я не владею такой информацией.
В отчаянии я опустила трубку и долго смотрела на нее. Время от времени звонила по второму номеру – с тем же результатом. Там телефонист говорил Away, что следовало, видимо, понимать как “нет в городе”. А если Томаса нет в Лондоне, я не смогу найти его, хотя мне так нужно поговорить с ним, рассказать о том, что произошло, спросить, какими делами, черт возьми, он занимается, в какие проблемы нас впутал и не правду ли мне сказали эти самые Кинделаны, которых я, если честно, надеялась никогда больше не увидеть – ни в Садах Сабатини, ни в любом другом месте. Он должен принять какие-нибудь меры, чтобы впредь ничего подобного не повторилось. Я так и сидела, уставившись на телефон, когда он вдруг зазвонил – где-то через полчаса после моих неудачных попыток связаться с Томасом. Я схватила трубку. “Наверное, это он, ему передали мою просьбу”, – подумала я. Но незнакомый голос по-английски попросил к телефону миссис Невинсон, то есть меня.
– Это Тед Рересби, – представился звонивший. Тон его отличался любезностью и доверительностью в отличие от строгого голоса предыдущего сотрудника. – Простите за беспокойство, но вы, кажется, недавно звонили своему супругу, а потом упомянули меня и других людей, и ваш собеседник ошибся, сказав, что я у них не работаю. Значит, еще несколько минут назад он не знал о моем существовании, но теперь-то уж никогда меня не забудет. Я его не виню, он у нас новенький и пока еще не со всеми здесь знаком.
Он сказал “здесь”, и мне немедленно захотелось спросить, чтобы рассеять свои сомнения хотя бы в этом пункте, означает ли его “здесь” Форин-офис, но он сразу же обрушил на меня поток слов, не дав открыть рот, а я изо всех сил старалась правильно его понять, так как речь у него была немного тягучей и одновременно певучей и довольно трудной для уха, привыкшего чаще слышать дипломатов на официальных и общественных мероприятиях, к тому же разговор шел по телефону, а когда ты не видишь губ говорящего, это добавляет трудностей.
– Том сейчас не в Лондоне, – продолжал он. – Находится в окрестностях Берлина в составе делегации и вернется через несколько дней. Надеюсь, это действительно займет всего несколько дней, если не возникнет проблем, которые задержат его там, знаете, заранее никогда и ни в чем нельзя быть уверенным. Мне передали, что вы хотели срочно переговорить с ним, поэтому я и звоню. Может, мне удастся чем-то помочь вам, раз с Томом сейчас никак нельзя связаться.
– Никак нельзя связаться? – наконец успела вставить я. – Разве такое бывает? Вы не можете ему сообщить о моем звонке?
– Нет, боюсь, это совершенно невозможно. Членам делегации запрещено поддерживать связь с внешним миром, пока продолжаются переговоры. Да, иногда бывает и такое. Это, конечно, условия абсурдные, исключительные. Должен пояснить в наше оправдание, что обычно подобные условия нам ставит другая сторона. Сами мы не столь привередливы.