Проблемы разновозрастных дам оставили ее равнодушной, она то и дело отвлекалась на телефон, чтобы прочесть сообщение и ответить. Ей казалось, что проклятое время замерло, как на картине Дали[11]. В зале ожидания нашлось свободное место, но кресло показалось ей липким, и садиться не захотелось. Наконец механический голос сообщил о прибытии поезда, Лола помчалась, на десятом шаге вспотела, задохнулась и вдруг сообразила, что не знает номер вагона, в котором едут будущий свекр со свекровью и бабушка Франка, хотя обменялась с ними кучей сообщений. Состав в последний раз вздрогнул и остановился. Она решила ждать в начале платформы и десять секунд спустя увидела, как мать ее жениха подает руку своей свекрови.
Вдовствующая Королева Милан мало изменилась за четыре года, спину держала прямо, на окружающих смотрела свысока. Лола помнила, что при первой встрече ее поразили горделивая осанка семидесятилетней женщины и высокий рост (этим Франк пошел в нее).
К дому в Безансоне вела дорожка, обсаженная розами, все кусты были подрезаны по-армейски однообразно. На окнах дремали белые, с перехватами, шторы. Пока Франк сражался с воротами, Лола разглядывала фасад: штукатурка свежая, на лестнице ни соринки.
Из окна второго этажа на гостей бесстрастно взирала женщина с прической в стиле 50-х.
– Твоя бабушка за нами наблюдает, – прошептала Лола.
– Оттачивает стрелы, – усмехнулся Франк. – Держись, милая.
Старуха, само собой, дождалась звонка в дверь и только после этого не торопясь спустилась по лестнице. Она бесконечно долго открывала замки и задвижки, а потом разглядывала через цепочку, желая убедиться, что по ту сторону действительно стоит ее единственный внук. А Франк не выказывал ни малейшего раздражения. Все бабушкины приемчики он за много лет выучил наизусть. Его первое детское воспоминание о Мегере: она стоит у кровати и сухими костистыми руками откидывает простыню – «Ложись!» – садится в кресло и ставит лампу на пол.
– Я следил за тенями на ее лице. Она читала мне Библию, говорила, что Сатана вездесущ и может прятаться даже в моей комнате. Короче, наводила на ребенка страх. А иногда рассказывала историю собственного сочинения про любимую героиню Смертоведьму.
– Смертоведьма? – изумилась Лола.
– Мегера считала, что Смерть – та же ведьма. – Франк ухмыльнулся. – Я же считал ее чокнутой, думал, все бабушки такие. Меня спасла школа: я выучился грамоте и начал читать совсем другие истории. За непослушание Мегера «ссылала» меня в подвал, чтобы не занимал места в ее маленьком мирке. Ее любимое занятие – унижать окружающих, делать им больно, чтобы «знали свое место». Когда другим плохо, старуха «тащится».
– А твои родители?
– Отец слеп, мама не возникает – сдалась. Мегера и ими манипулирует.
– Прозвище придумал ты, – констатировала Лола.
– Это слово будто специально для нее придумали.
Франк не ошибался. Природная стервозность, спесь и злой язык были отличительными чертами старухи.
– Я был любознательным, и руки у меня росли откуда надо. Разбирал и собирал все, что попадалось, словом, «поднимал пыль», как говорила бабка. Зато она готовит изумительный картофельный гратен.
– Почему бы просто не порвать отношения? – удивилась Лола.
– Да потому, что она только этого и добивается! – рассмеялся Франк. – Перестав общаться, я развяжу Мегере руки. Она сможет жаловаться, стонать и плакать в свое удовольствие. Я – песчинка в моторе, монстр, прокравшийся под череп. Она меня не боится, но я ее… загрязняю.
Лязгнула последняя щеколда. Франк весело оскалился, поздоровался небрежно «Привет, ба…» – как будто заранее решив, что начнет дразнить старую каргу с порога. Когда Лола попыталась чмокнуть воздух у ее щеки, та просто отпихнула будущую родственницу.
– Нет-нет, Лиза, никакого тактильного контакта! Мы приветствуем друг друга, как японцы.
– Лола.
– Лиза, Лола… Ты испанка?
– Нет, у меня голландские корни.
– Очень экзотично! – прокомментировала старая дама, задвигая засовы.
Лола заметила свежий маникюр, огромный рубин на левой руке и обручальное кольцо на правой, прекрасно сшитое серое платье и шаль на тон темнее. Хозяйка дома делано кашлянула.
– Чем занимается твой отец?
– Он умер.
– Ах да, конечно. Фрэнки упоминал, что он пил.
– Я никогда ни с кем не обсуждаю эту тему.
11
«Постоянство памяти» (1931) – одна из самых известных картин художника Сальвадора Дали. Находится в Музее современного искусства в Нью-Йорке с 1934 года.