Шенгерей долго не думал, что делать. Схватил Закира за рубашку двумя руками, поднял и швырнул в крапивник. Закир совсем не был готов к такому, даже не успел понять, что случилось, поэтому не сопротивлялся. Полетел в середину крапивника, сверкая голыми ногами. Только оказавшись в крапивнике, понял, что случилось. «Шенгерей абзый?» – прошептал, от удивления округлив глаза. Потом лицо побелело от злости: «Ты чего суёшься не в свои дела, Шенгерей абзый? Шел бы ты своей дорогой и не вмешивался в то, что тебя не касается!» «Исчезни! Исчезни с моих глаз немедленно! Иначе…! – прохрипел Шенгерей со страшной злостью. – Иначе – стегану кнутом!» Он, как всегда, по своей старой привычке, хоть и слез с телеги, а кнут на телеге не оставил, а засунул себе за билбау. А кнут в умелых руках – это хорошее оружие! Особенно, если он такой длинный и с жестким концом, как у Шенгерея. Шенгерей сам сплёл свой кнут, и, как всё в своей жизни, сделал его на совесть.
«Ладно, ладно, Шенгерей абзый. Не последний день живём. Ты ещё об этом сильно пожалеешь!» – бормотал Закир, вылезая из крапивника и натягивая штаны. Угрожая страшной местью и ещё что-то бормоча, исчез среди деревьев. Пошёл в сторону деревни.
Тем временем Латифа поднялась и села, взяла платье, которое валялось неподалёку, прижав его к лицу обеими руками, громко рыдала. Она даже и не думала одеваться! Шенгерей некоторое время стоял и смотрел на неё, ждал. Остановится же когда – нибудь! Э-хэ-хэ, какая она, оказывается, красавица! Какое же у неё, однако, красивое тело! Здоровое, упитанное, ладное! Бёдра, плечи, локти, колени – всё такое кругленькое, гладенькое, что аж на выпуклых местах кожа блестит. Шея не тонкая, а в самый раз для такого красивого тела! Косы расплелись, волосы рассыпались. Видать, довольно долго тягались. Ай, Аллах, разве волосы бывают такими блестящими? На шёлк похожи. Наверное, такие же гладкие, как шёлк? Шенгерею сильно захотелось потрогать эти волосы, потом захотелось потрогать это прекрасное тело во всех местах. Возникло безумное желание обнять эту женщину, прижать к себе, целовать эту нежную шею, эти шелковистые волосы, эти прекрасные гладкие круглые плечи. Шенгерею подумалось, что он мог бы стоять и смотреть на неё вечно, и ему бы не надоело. Да-а, Закира тоже можно понять! Неспроста он к ней приставал, похоже. Закир молодой человек, а вот Шенгерей чего стоит и пялится на эту раздетую молодую женщину? Это ещё что такое? Что это с ним? Оказывается, Шенгерей тоже не старый? Он уже много лет не испытывал никаких подобных чувств. Такого рода волнения его уже давно не беспокоили. Он уже давно выкинул себя из числа мужчин. О своей старухе Бибинур вспоминал крайне редко. «Мои времена прошли, молодость позади», – думал Шенгерей. Правда, душа-то у него по-прежнему молодая, и чувствовал он себя почти джигитом, но, если у тебя жена старуха, откуда появится желание любить? Да к тому же его жена Бибинур, переживая из-за болезни их дочери Фатимы, высохла и почернела, как вяленая конина. И в молодости телом немного на мужчин похожая Бибинур к старости стала совсем некрасивая. Груди стали совсем пустые и обвисли, ноги стали тонкие и сухие, как коряги. У неё плечи и в молодости-то были угловатые, а теперь, когда она сильно похудела, наверное, кости вообще выпирают. Шенгерей в последние годы уже и в баню не стал с ней ходить!