Некоторое время фельдшерица и Карим молчали. «Утром приду!» – резко сказала старуха и, не попрощавшись, вышла.
Посидев немного в растерянности, Карим пошёл в комнату, где лежала жена. Глаза у Саиды были закрыты. Спит, или без сознания? Непонятно. У противоположной стены, на краешке большого сундука, сидели его пятеро детей. Сели по возрасту: от старшего к младшему. Все одинково сложили руки на коленях. Все с одинаковым выражением страха и с надеждой смотрят на мамино лицо. Такое впечатление, что ждут, когда она встанет и пойдет на кухню заниматься делами. Растерялись, бедные дети! Не привыкли они к тому, что мама болеет! Никогда Саида ещё не заболевала так сильно. Бывало, кашляет, или голова болит, но всё переносила на ногах, лечилась своими травами. И вот теперь лежит без сознания. И что Кариму теперь делать? Сесть рядом с детьми и ждать её смерти? «Нет!» – подумал Карим. Не будет он сидеть и ждать её смерти. Он спасёт свою жену и мать своих детей! Или… они умрут оба. Но он попробует её спасти. Рискнёт. Сидеть сложа руки – это не для Карима. У него уже созрел план.
Наказав Сабиру уложить младших и присмотреть за матерью, Карим, наскоро одевшись, выскочил на крыльцо – в буран. Добрался до калитки. Открыл кое-как. Что было сил, побежал по заснеженной улице. Темнота такая, что ничего не видно. В окнах ни у кого света нет. Люди уже легли спать. Время позднее. Но Карим всю жизнь прожил здесь, он может найти дорогу и с закрытыми глазами. Прибежал к дому директора совхоза. Попробовал открыть ворота. Не открылись – занесло снегом. Карим перескочил через забор, добравшись до ближайшего окна, громко постучал. В доме загорелся свет. К окну подошёл директор и велел пройти к дверям.
Зайдя в сени, Карим коротко рассказал о болезни Саиды и попросил дать ему лучшую лошадь и сани, чтобы отвезти жену в больницу. Директор долго молчал в нерешительности. Видно было, что он не верит, что в такую погоду Карим доберется на лошади до райцентра. Понятно, что они погибнут: и сам Карим, и жена его, да впридачу хорошая лошадь пропадёт. Попадёт директору за это в районе! Может, даже скинут с должности! Пожевав некоторое время нижнюю губу, наконец, сказал: «Стой здесь!» – и ушёл в дом. Кариму показалось, что он ждал вечность. Директор вышел с запиской в руках. Он велел с этой запиской идти домой к конюху. В записке было написано, что он, директор, разрешает Кариму получить в совхозной конюшне лучшую лошадь. Буркнув: «Спасибо!» – Карим побежал по сугробам к воротам.
В доме конюха тоже все спали. Кариму пришлось стучать очень громко. Вышел заспанный конюх. Карим рассказал ему, что случилось, и показал записку. Конюх, одноклассник Карима, ничему не удивился, ничего не спросил, молча и быстро одевшись, побежал с ним по сугробам в конюшню, помог запрячь лошадь в сани и долго стоял в задумчивости под завывающим ветром, глядя вслед удаляющейся фигуре Карима. Ему было жаль одноклассника, жаль Саиду, ну и лошадь – тоже.
Добравшись до родных ворот, Карим распряг лошадь, оставил сани на улице, с трудом, но открыл калитку и завёл лошадь в сарай. Насыпал ей в ведро овса из мешка, что дал одноклассник, и ушёл в дом. Пусть лошадь отдыхает. Теперь надо ждать утра. Лишь бы Саида выдержала, не умерла этой ночью, завтра он довезёт её до больницы. Он почти уверен в этом. Пока не знает, как, но он доберётся до районной больницы, он доберётся!
Дома было тихо. Карим пошёл в маленькую комнату. Саида лежала с закрытыми глазами. На сундуке теперь так же в ряд сидели только трое старших. Руки были сложены так же. Выражения лиц – те же. Только лица как-то осунулись. « Не похудели же они за это время? – подумалось Кариму. – Просто побледнели, наверное. Из-за этого кажутся похудевшими». «Не просыпалась?» – спросил Карим Сабира, когда тот поднял взгляд. Надо было сказать: «Не приходила в себя?» Но у Карима говорить так не хватило смелости. Но сын был более решительным. Он ответил: «Она за это время два раза приходила в себя, попила чуть-чуть водички, спросила, где ты. Вот уже полчаса опять не открывает глаз».
«Идите ложитесь. Я посижу возле матери. И – обязательно спать! Я вас часа через два разбужу. Надо будет выкапывать сани на улице и запрячь лошадь: рано утром я увезу мать в больницу на лошади,» – сказал Карим и, притянув за руку проходящую мимо дочь, нежно погладил её по голове. Волосы были мягкими и шелковистыми. Альфия стояла, опустив глаза. С длинных пушистых ресниц на платье соскочила крупная слезинка. Карим любит дочь больше всех мальчишек. Всё в ней умиляет его, и красивое личико, и писклявый голос, и серьёзное выражение лица. Хорошая девочка у Карима и Саиды.