Орфей уходит в мир живых, Эвридика остаётся в царстве Аида, подтверждая главенство рока, фатума над силой великой любви...
Но вот он! Как обезьяна, вскарабкивается на корабль и прокладывает себе путь к Эвридике.
Гимнасты, изображающие чертей, пытаются преградить ему путь...
Орфей движется ломаными рваными движениями. Ничего не осталось от былой кошачьей грации. Махендра словно одеревенел. Его прыжки больше напоминают судороги, иногда он промахивается мимо перил, и кажется, что великий певец вот-вот рухнет вниз...
Публика воет от восторга и ужаса.
Единый вздох прокатывается, когда Орфей, размахнувшись, сбрасывает с перекладины одного из гимнастов... Тот летит, широко раскинув руки, и кончиками пальцев успевает зацепить канат.
Я понял, что перестал дышать.
Слышатся гневные выкрики - гимнасты пытаются образумить Махендру. Но тот лишь мотает головой, и как амёба - к солнцу, устремляется к Эвридике...
Но Зоя, вопреки логике, не спешит к нему в объятья. Искусственно улыбаясь, она взбирается всё выше. Вот она уже на мачте корабля, среди чёрных лебединых крыл, вот она шагнула на последнюю перекладину...
И тут - наверное, это было волшебство - я перехватил её взгляд. Полный паники, ужаса перед неизбежным.
Если Махендра до неё доберётся, она бросится вниз, - понимание окатило холодом. Вцепившись в поручень в стене, я заскрежетал зубами. А потом услышал за спиной звуки борьбы...
Оглянувшись, не сразу понял, что происходит. Черноглазого альбиноса в костюме Орфея удерживает железной хваткой усатый Палыч, ему помогают несколько рабочих сцены.
Я перевёл взгляд на корабль. Кто же тогда там?..
- Клоун Брамсель, - пронеслось эхом за спиной. - Он всё-таки решил работать свой номер...
- Какой номер? - рядом со мной шептались двое униформистов: морщинистый, потрёпанный жизнью мужик с изъеденной, словно бы траченной молью кожей, и молодой парень с кудрявым чубом.
- Брамсель хотел участвовать в представлении, - пояснил молодой. - Господин директор ему запретили, и он вроде как смирился. Да и то сказать: какой выход без напарника?.. Но видимо, в последний момент всё-таки не утерпел.
С арены раздался ещё один крик: комически гневный, он был направлен на толпу чертей. Они преграждали Орфею путь к убежищу Эвридики...
После объяснения паренька-рабочего я немного успокоился.
Ладно, что-то пошло не по плану, но ведь всё ещё можно исправить!
Брамсель таки решил исполнить комический номер в концовке печальной и трагической истории любви... Разрядка смехом, так её дери. Может, несколько неуместная в предлагаемых обстоятельствах, но есть у артистов такое правило: коли вышел на сцену - работай номер до конца. Шоу должно продолжаться.
Главное: публика ничего не подозревает, ей кажется, что выходка клоуна - тоже часть представления.
Вот почему он двигается столь неловко, - решил я. - Он - клоун, а не гимнаст. Но... Почему Зоя так испугалась? И почему буквально озверел оборотень-Махендра?
Корабль продолжает раскачиваться. Амплитуда так высока, что он буквально ПРОЛЕТАЕТ над головами зрителей. Я замечаю, что несколько артистов в самом центре корабля пытаются замедлить его ход, но им не удаётся. Сквозь грим и нарисованные улыбки на лица чертей пробивается паника.
Тем не менее, Орфей почти настиг Эвридику. Оставив гимнастов позади, клоун и Зоя стоят у самой верхушки мачты, на самой тоненькой перекладине. Снизу видно, что дальше карабкаться некуда.
Чего он добивается? - гадал я. - Стащить её вниз и торжественно уволочь в мир живых? Это было бы логично для комической развязки...
Но судя по всему, у Орфея были совсем другие планы. Он пытался сбросить Эвридику с перекладины!
Точнее, клоун Брамсель хотел сбросить на арену Зою... Девушка вырывалась, но отступать ей было некуда.
По канатам к ним подбирались другие гимнасты - они-то прекрасно понимали, что выходка клоуна - вовсе не часть представления.
Я должен им помочь. Невыносимо стоять здесь, внизу, и ждать, чем всё закончится.
Почувствовав, что меня дёргают за хвост, я обернулся.
- Вам туда нельзя, господин, - сказал униформист, тот, что с помятым лицом. - Вы не должны портить представление. Шоу должно продолжаться.
Я не сразу понял, почему он это говорит, но оглядевшись, пришел в себя: я стоял в двух шагах от арены, на виду у зрителей. Сам того не замечая, я инстинктивно стремился на корабль, в надежде... Что? Поймать Зою? Остановить Брамселя? Не знаю.