- Но она разобьётся, - я попытался вырваться, но дядька был на редкость силён. - Если ничего не сделать, случится несчастье!
- Шоу должно продолжаться, господин, - униформист поступил очень изобретательно, поймав меня за хвост. Аксессуар являлся частью костюма, и не раздевшись, я не мог избавиться от хватки. - Шоу должно продолжаться.
И вдруг совсем рядом я почувствовал поток силы. И тёк он не ОТ зрителей на сцену, а наоборот. Как мощная струя воды из шланга, энергия поднималась куда-то мимо меня, по ступенькам амфитеатра.
Я лихорадочно завертел головой, и наконец увидел ЕЁ. Короткие тёмные волосы открывают прекрасное лицо с самой безупречной кожей, что мне приходилось видеть. Маленькие ушки, большие глаза, точёный носик... Все эти эпитеты не передадут красоты, которой обладала... Да. Теперь я всё понял. Она - не человек.
Эта девушка была стригоем, как и я. Более того: она была Древней. Я что хочу сказать: обладая талантом видеть возраст существ, я довольно легко определял, сколько веков прожил тот или иной маг, колдун или стригой.
Так вот: эта девушка была по-настоящему старой. Конечно, тот стригой, которого мы обнаружили в гробу на Ладожском озере, был ещё старше, но большую часть времени он походил на иссохший скелет.
Этой девушке было не меньше девятисот лет. Но в отличие от Лиха, она лучилась свежестью. Как раннее росистое утро, как нежный полевой цветок, как...
Отставить, - одёрнул я сам себя. - Она - нежить, и в данный момент жадно, беззастенчиво, я бы сказал, ДО НЕПРИЛИЧИЯ нагло наслаждается страхом Зои.
Она хочет, чтобы гимнастка упала. Смакует её предсмертный ужас, её агонию. Как дорогое коллекционное вино.
Я огляделся. Куда запропастился Алекс?.. Где шеф, когда он так нужен?
Может быть так, что это она спровоцировала Брамселя?.. Я знаю, некоторые стригои умеют гипнотизировать жертв, заставлять их выполнять всякие штуки. Лавей - умел. Так он создал свою армию тератосов. Я сам никогда этого не пробовал. Слишком боялся уподобится мерзкому кровососу...
Но она не зря пришла на представление. Она знала, что будет, и предвкушала это, как иные молоденькие девушки предвкушают пирожное с кремом или плитку шоколада.
Я рванулся из рук униформиста - хотел подняться к древней, помешать, каким-нибудь образом прервать поток энергии...
Дружный вопль-вздох зрителей заставил меня вспомнить о Зое.
Волчком я развернулся к арене и чуть не заорал вместе со всеми: оттолкнувшись от мачты, Зоя распласталась в воздухе. Долгий мучительный миг казалось, что она так и останется парить над зрительным залом, наслаждаясь свободой и одиночеством. Но вот парабола пошла на убыль, и Зоя устремилась почти вертикально вниз, к бетонной арене.
Никто в этот момент не издал ни звука. Зрители перестали дышать. Оркестр замер на полувздохе, даже барабанщик забыл отбивать свою трагическую дробь...
А потом навстречу девушке упала перекладина. Она начала свой бег неспешно, но приближаясь к низшей точке всё ускорялась, и наконец... Зоя и перекладина встретились! Девушка поймала металлический стержень и зависла, как на турнике.
Зал в едином порыве выдохнул, и тут же всё ожило. Публика взорвалась рукоплесканиями, оркестр разразился фанфарами. Зоя, изящно перекувырнувшись, встала на перекладину, и держась одной рукой, отвешивала комплименты публике.
Лицо её было бледным, как посмертная маска, но губы улыбались.
Оглянувшись на девушку-стригоя, я увидел в её глазах разочарование.
А что же Орфей, или клоун Брамсель? - вспомнил я. - Кажется, о нём все забыли, зрители восхищенно рукоплещют Зое, оркестр, надрываясь, выдувает бравурный марш - словно пытаясь наверстать упущенное...
И когда одетая в белое фигура, с лавровым венком на голове и лирой в руках, начала своё долгое падение в пропасть, никто этого не осознал.
Как мёртвый лебедь, клоун пролетел сквозь корабль, верёвки, канаты, трапеции - несколько раз его тело задевало их и переворачивалось в воздухе.
А потом он рухнул на арену.
Две тысячи глоток издали единое "АХ!.."
Возглас публики, к счастью, заглушил звук лопнувшего арбуза - когда голова Брамселя соприкоснулась с едва прикрытым ковром бетоном.
Этот звук услышал я, услышал униформист с помятым лицом - я видел, как по его телу пробежала судорога, и конечно же, услышала стригойка.
Она тоже вздрогнула, но не от ужаса и отвращения, а скорее, от... удовольствия. Чувства, близкого к сексуальному. Её тонкие ноздри раздулись, когда в воздухе запахло кровью, а губы скривились в победной усмешке.