Рябое лицо графа дрогнуло. Сначала мне казалось, что он рассмеётся шефу в лицо, но как оказалось, Фёдор Михайлович всего-навсего был в ярости.
- Почему вы сопротивляетесь? - рявкнул он, нависнув над столом. - Ведь я достаточно ясно обрисовал вам ближайшее будущее! Вас сокрушат, и мокрого места не оставят. Не я, так кто-то другой - благо, сейчас в Петербурге достаточно существ, превосходящих вас силой.
- Возможно, - кивнул шеф. Отщипнув кусочек от французской булки, он бросил его в рот и начал жевать. Стригой сглотнул слюну. - Но вы сами сказали: кто-то другой. Не вы. Потому что вы, граф, к этому времени будете мертвы. Подумайте: разве давняя месть стоит вашей не-жизни?
Стригой внезапно успокоился.
- Кажется, наши переговоры зашли в тупик, - сказал он, и принимая вальяжную позу, откинулся на спинку стула. Я заметил, что граф скопировал позу шефа и про себя улыбнулся. Интересно: он намеренно себя так ведёт, или уже подпал под обаяние Алекса? Скорее, первое, ведь он всё-таки не зелёный юнец...
А ещё я вспомнил такую штуку: Фёдор Михайлович сказал, что мы с шефом будем в безопасности, пока СИДИМ ЗА СТОЛОМ.
- Я бы сказал, переговорами здесь и не пахнет, - вежливо улыбнулся Алекс. - Вы намеренно обостряете конфликт, пытаетесь раздвинуть границы дозволенного. Но факты остаются фактами: вы, милейший, ОПАЛЬНЫЙ СТРИГОЙ, сосланный из обеих столиц за грехи, тяжесть которых не искупить и за три жизни. Вернувшись в Петербург без дозволения, вы нарушили слово, данное Великому князю и Совету. А значит, я могу поступить с вами, как с обычным упырём: казнить без суда и следствия.
- Вы не посмеете, - процедил граф.
- Отчего же? - притворно удивился шеф. - Думаете, меня остановит присутствие девчонки? - он бросил короткий взгляд на Зою. А я понял, зачем он её упомянул: хотел убедиться, что девушка находится там, где и была.
- Вы не выйдете отсюда живыми, - сказал стригой. - Даже в случае моей смерти. Моя свита имеет приказ уничтожить вас. И вашего ручного стригоя.
Ну наконец-то он это сказал! Аж на душе полегчало. Нет, правда... Я уже начал думать: он всерьёз верит, что я могу предать шефа, поэтому и проявляет достаточно вежливости, чтобы не обидеть.
- Думаю, мы справимся с вашей свитой, - улыбнулся Алекс. - Одна древняя стригойка, и едва воскресшая девочка...
И вот теперь он рассмеялся. И смеялся долго, шевеля ухоженными усами и обнажая мелкие сероватые зубы.
- Я ведь говорил, что вы потеряли хватку, мой друг, - наконец сказал граф. Достал платок и промокнул глаза - на белой ткани остались розоватые влажные пятна. - Вы так ничего и не поняли... - неожиданно он привстал, уперев руки в стол и рявкнул: - Нас здесь уже сотни! Пока вы занимались истреблением мелкой нежити, я наводнил город своими птенцами. У меня армия! Я собрал на вашей территории такие силы, каких у стригоев не было со времён создания Совета. И всё это у вас под носом, - он рухнул обратно на стул и потянулся за трубкой. - Так что сопротивление бесполезно. Сдавайтесь, Александр Сергеевич. И я обещаю, что обычные люди не пострадают. Я тихо-мирно возьму Петербург под свой контроль, и никто ничего не почувствует, - он помолчал, набивая трубку. - В каком-то смысле, вам это даже выгодно.
- Удивите меня, - процедил шеф.
- Вы потеряли город, - сказал стригой. - Это свершившийся факт, и назад вы его не вернёте. Но в интересах мирных жителей... Тех, кто НИЧЕГО не знает о нашем с вами мире... Будет лучше, если у Петербурга будет один Мастер.
- Иначе? - вопросил шеф.
- Иначе, - с расстановкой ответил стригой. - Начнётся война. Маги, другие стригои, оборотни всех мастей... Чтобы получить лакомый кусок, каждый из них не задумываясь утопит город в крови. Я же - могу гарантировать стабильность. Да, небольшую дань платить придётся: глоток крови там, приток энергии здесь... Но люди привыкнут. В конце концов, плебс для того и существует, чтобы его доить.
И тут случилось то, чего я подспудно ожидал, но что всё равно стало совершенно неожиданным: Алекс начал стрелять.
Выхватив револьвер, одной рукой он всё время давил на курок, другой - на спусковой крючок. Не прошло и двух секунд, как все шесть пуль вошли в грудь Фёдора Михайловича.