Сейчас я мог бы пить живую кровь
И на дела способен, от которых
Отпряну днём...
Шеф цитировал стихи нараспев, помогая себе руками - подражая декламаторам прежних времён.
Я косо посмотрел на Алекса и вернулся к своим ножам.
Уж больно он возбуждён. Глаза сияют, от усталости не осталось и следа, движения полны энергии и задора.
Кураж, - заметил силач Иван. - Обычное состояние артиста перед выступлением.
А я вот никакого куража не чувствовал. Я откровенно боялся. И это хорошо: надеюсь, мой страх уравновесит безбашенное настроение шефа.
Всё было готово к встрече "гостей". Артисты стояли молча, каждый был вооружен тем, что ему по нраву. Махендра вновь был человеком, в его руках сверкал короткий индийский кончар. А вот Секундра Дасс, скрывшись на пару минут, возвратился в образе гигантского удава. Тяжелое тело с отчётливым шорохом передвигалось по арене, громадная голова прядала в стороны с быстротой птицы, холодные, с вертикальными зрачками глаза смотрели мудро и равнодушно.
Честно говоря, я бы предпочёл иметь тигра в арьергарде, и рассудительного Секундру Дасса в напарниках. Но не мне указывать артистам, что делать.
Напряжение нарастало.
- Уж полночь близится, а Германа всё нет, - пропел Алекс хорошо поставленным баритоном.
- Почему мы ждём на арене? - нервно передёрнув плечами, я оглядел ряды пустых кресел, густые тени, скрывающие самые верхние ряды...
- Потому что это - место силы, - Демидов никуда не ушел. На коленях, прикрытых клетчатым пледом, лежал здоровенный пистолет. - Арена придаёт нам уверенности. В ней есть своя магия.
- Всё равно это глупо, - я в сотый раз проверил баланс ножа и положил его на место. - Самое стратегически невыгодное положение.
- Это не так, - мягко улыбнулся директор цирка. - Нигде в мире артист не чувствует себя сильнее, чем на арене.
Изменение прошло столь неуловимо, что его заметил только я.
Не было никакого ветра, зловещих шорохов, мятущихся теней...
Я просто моргнул. Закрыл глаза в одной вселенной, и открыл уже в другой.
- Они здесь.
- Ты уверен? - Алекс оглядел безмолвные ряды кресел, задрав голову, осмотрел купол и галерею оркестра.
И в этот миг у самого верхнего ряда кресел, в одном из проходов, появилась Аллегра.
Она словно соткалась из тьмы и теней, но на самом деле, в конце прохода была небольшая дверка... Она вела во внешний коридор, который тянулся вокруг всего купола. В обычной жизни им пользовались униформисты, а в экстренных случаях он служил пожарным выходом.
Но в эффектности появления ей не откажешь. Одетая в облегающий кожаный костюм, с чёрными, распущенными по плечам волосами и ослепительно белой кожей, Аллегра казалась актрисой, только что закончившей сниматься в сцене дорогого боевика.
Макияж подчёркивал её бездонные глаза, а губы сияли карминной помадой.
Стригойка была одна. Постояв некоторое время, насладившись смятением артистов, она начала спускаться к арене.
Медленно.
А я лихорадочно оглядывал цирковой зал. Скользил взглядом по рядам кресел, по проходам, и... ничего не мог понять. Почему я больше никого не чувствую? Где все остальные стригои? Алекс был уверен, что в цирк их заявится целая армия!
Но одна Аллегра - пусть даже очень древняя и устрашающая... Да что происходит-то?
Когда она спустилась до самой арены, а потом легко вспрыгнула на барьер - все отшатнулись. Вот что значит настоящая психическая атака!
Аллегра, обнажив клыки, самодовольно улыбнулась.
- Мастер желает говорить с директором цирка, - она возвышалась над нами, как богиня над паломниками. Бархатный голос эхом вознёсся под купол, и там негромко звякнули перекладины.
- Я здесь, - вперёд выехал Давыдов в своей коляске. - О чём хочет говорить твой мастер?
Она не дёрнулась, когда Ефим подчеркнул прилагательное "твой". Но цвет глаз стал немного темнее. В радужках взметнулись багровые искры.
- Договор истекает сегодня в полночь, - сказала Аллегра. - Теперь цирк принадлежит нам.
- Цирк мы не отдадим, - тихо сказал директор. - Меня обманом вовлекли в сделку, и я буду бороться. До конца.
Аллегра рассмеялась. Она широко раздвинула губы, чтобы продемонстрировать длинные белые клыки. В её прекрасном лице появилось что-то звериное, хищное.
- Тогда приготовьтесь, - прошипела она. - Вы умрёте.
- Аллегра! - окрик прозвучал, как удар хлыста.