— Нет, — рыцарь нахмурился. — Даже не думай! У тебя ничего не получится.
— У меня всё получится, монсеньор, — Алекс широко улыбнулся. — Я знаю, что делать. Ручаюсь, через год ваши доходы ощутимо возрастут. Заодно будут результаты, которые мы представим на рассмотрение на высшем уровне. Цифры всегда действуют убедительней, чем слова.
— Мне некогда заниматься ерундой, — процедил мужчина.
— Вы боитесь, — глядя ему в глаза, нагло и уверенно заявил оруженосец.
Рауль задохнулся от возмущения. Да как Бес смеет обвинять его в трусости?
— Алекс, следи за языком! — холодно предупредил он. — В следующий раз за такие слова получишь по шее.
— Вы не поняли! — возмутился оруженосец. — Я к тому, что нельзя на всю жизнь запастись соломой, разбросать её вокруг, чтобы было мягче падать. Нужно выходить из зоны комфорта, расширять границы. Потому что нельзя, понимаете, нельзя предугадать абсолютно всё. Лучше бояться, но сделать и победить, чем сказать, «Нет, я даже не попытался, зато как боялся!» Когда начинаешь — уже не страшно, потому что чем дальше — тем больше фактов, с которыми можно работать, информации, которую можно и нужно анализировать.
— Бес, заткнись! — оборвал его на полуслове выведенный из себя Рауль.
Парень обиженно умолк и отвернулся. В этот раз верлен, искренне считая себя оскорблённой стороной, не пытался снова заговорить с ним. И был уверен: Алекс еще благодарить его должен за то, что не схлопотал кулаком в зубы.
Бес тем временем молча грызла себя за то, что с разбегу прыгнула на те грабли, которыми однажды уже получила в лоб. Слишком увлеклась, слишком загорелась, слишком прямо высказалась, от всей души потанцевав на самой больной мозоли графа де Ла Рея — его гордости и храбрости. В самом деле, обвинить в трусости того, кто очертя голову уже третий год гоняется за фата морганой… точнее, за драконом, это верх гениальности! Услышав кодовую фразу «вы боитесь», дальнейшую информацию Рауль не воспринимал. Χорошо ещё, что и в самом деле не съездил по шее или по уху.
Алекс покосилась на недовольного рыцаря, оценив сжатые в ниточку губы, сведённые вместе брови и снова перевела взгляд на дорогу. Вернее, на её подобие, потому что нормальная дорога закончилась еще час назад. Извиняться сейчас было бесполезно. Может, к вечеру, когда Рауль немного остынет и к нему вернётся способность адекватно воспринимать информацию.
Чем ближе к Змеиному пику они продвигались, тем более унылым и жутким становился пейзаж. Низкие, скрюченные деревья, жадно протягивавшие к путникам высохшие ветви, так и норовили зацепиться за одежду шипами. Земля под копытами лошадей была то твёрдой, словно камень, укрытый сверху ядовито-зелёным ковром травы, то ходила волнами, будто кисель, и всадники не проваливались лишь потому, что переплетённые корни были способны выдержать их вес. Алекс притихла, с опаской посматривая вокруг. Это место больше всего напоминало ей декорации к фильмам про сталкеров. Того и гляди, выпрыгнет сейчас навстречу какая-нибудь аномалия. Не хватало только тревожной музыки. А ведь продвинулись всего километров на тридцать.
— Я бы на месте дракона тут не селился, — пробормотала она, разглядывая маячивший впереди тёмный лес из всё тех же деревьев-скелетов. — В крайнем случае, прилетел бы сюда умереть от скуки и одиночества. И от омерзения. И от голода.
— Драконы летают быстро, — Рауль решил сменить гнев на милость и не мучать Беса молчанием. — Εсли он здесь, то не голодает.
— Если он здесь, то наверняка оценит добровольно заявившийся в гости комплексный обед вместе с зубочисткой, — хмыкнула Бес. — Если что — зубочистка это я. Моими мослами только в зубах драконьих и ковыряться. Монсеньор, мы так уверенно идём куда-то вперёд. Вы знаете, где теоретически может быть пещера с драконом?
— Нет, — откровенно признал де Ла Ρей. — Через два-три дня мы дойдём до подножья гор. И будем наблюдать. Если дракон есть, мы его увидим.
— Или он нас увидит раньше и поджарит до румяной корочки, — добавила Алекс.
— В лесу нас будет не видно, — терпеливо, словно ребёнку, пояснил Рауль. — Бес, не держи меня за идиота.
Девушка вздохнула, потрепала Чароита по шее. Конь тоже был не в восторге от места, в которое его привели, прядал ушами, нервно раздувал изящные ноздри. И жался к Лешему, признавая в нём вожака. Алекс тоже с удовольствием прижалась бы к рыцарю. Закрыла бы глаза, уткнувшись лбом в его плечо. А ещё лучше — убралась отсюда куда подальше. Ох, где там дорога из жёлтого кирпича, чтобы попросить у доброго Гудвина смелости?