— Неужели никто за всё это время не пытался поговорить с драконами? — спросила Бес, переступив порог.
Прислонилась к стене и тут же отшатнулась, охнув. Плечо пронзило болью, словно в него вогнали раскалённый штырь. Видимо, обезболивающее всё-таки не предполагало подобных вольностей в обращении с травмированной конечностью.
«У тебя рана, — драконица подняла голову, между губ мелькнул по — змеиному раздвоенный язык. — Помочь? Вы хрупкие, ты можешь потерять сознание. А я хочу поговорить».
— Всё в порядке, — Бес растянула губы в профессионально-фальшивой улыбке. — Я просто забыла о том, что стоит поберечь плечо.
«Ложь, — спокойно констатировала собеседница. — Я чувствую твой страх. Он… — На миг ало-золотая умолкла, подбирая слово. — Он невкусный. Кислый с горечью».
— Извини. те, — Алекс смущённо опустила глаза. — Страх — вполне понятная эмоция в моём случае. Но я не хотела вас обидеть.
«Эмоции… — драконица словно пробовала это слово на вкус. — Они интересные. Разноцветные. Мне понравилось твоё любопытство. Оно светло-фиолетовое и чистое, как родниковая вода. А твоя боль мне не нравится. Она отвлекает. Тёмная, терпкая, как незрелый терн. От неё сводит зубы. Я хочу её убрать. Но ты гость, и я спрашиваю. У вас же так принято?»
— Хорошо, — решилась Бес. — Я с удовольствием приму твою помощь.
«Подойди, — ало-золотая пошевелила хвостом. — Я не причиню тебе вреда».
Загнав страх подальше, Алекс приблизилась. Драконья логика казалась ей слегка странной, но Бес понимала, что глупо подходить к представителю совершенно иного вида с привычной человеческой меркой. Уже обожглась, общаясь с Раулем… Глубоко вздохнула, постаравшись абстрагироваться от мыслей о верлене.
— Я забыла представиться, — проговорила она, смело взглянув в бирюзовые глаза. — Αлекс, можно Бес. Временно оруженосец.
«Называй меня Китари, — позволила драконица. — Полное имя ты не сумеешь произнести. И знать его тебе ни к чему. Повернись. И я хочу видеть рану. Иначе не смогу помочь».
Бес расстегнула жилет и несколько пуговиц на рубашке, сдвинула ткань с плеча. И вздрогнула, почувствовав прикосновение чего-то мокрого, шершавого и горячего. Едва не шарахнулась в сторону. Того, что Китари решит банально зализать рану, она не ожидала. Но боль, пульсировавшая в плече, почти сразу утихла. Язык дракона скользил по коже, почти царапая. Сейчас распробует и как укусит! «Больше паники, Бес, больше паники», — напомнила Αлекс себе давнюю мудрость. И успокоилась. Если бы драконица хотела её съесть, уже сделала бы это.
«Так мы лечим птенцов, — в последний раз язык прошёлся по плечу. — У тебя в шкуре были какие-то нитки. Я убрала».
— Благодарю, — Алекс привела одежду в порядок и повернулась. То, что она не ошиблась, и Китари действительно оказалась драконицей, а не драконом, приятно польстило самолюбию. Интуиция всё-таки была не безнадёжной. — Я случайно упала днём.
«Страх, — бирюзовые глаза были спокойны, словно лесные озёра. — Я почувствовала. И злость. Не твоя. Резкая, сильная. У твоего рыцаря много эмоций. Но они странные».
— Кто бы на его месте не разозлился, — хмыкнула Бес. — Я бы себя за такое побила. А он даже не наорал.
«У тебя тоже странные эмоции, когда ты говоришь о нём, — Китари села, но тут же опустилась обратно. Легла, по — человечески подперев голову лапой. — Светлое и тёмное. И тёмного больше. Тоска. Она пахнет затхлым заброшенным жилищем. И сожаление. Полынь. Ты чувствуешь вину перед ним?»
— Чувствую, — легко призналась Алекс. — Но не жалею. Во-первых, это бессмысленно, во-вторых, я не могла поступить иначе. Точнее, могла, но это было бы нерационально. Но скоро наши с ним пути разойдутся.
«Сейчас я чувствую в твоих словах вкус пепла, — драконица прикрыла веки. — Ты не хочешь уходить».
— Пепел, — задумчиво протянула Бес. — Возможно. Нельзя строить отношения на обмане. Ложь вскрылась и всё сгорело. Чудес не бывает. Рауль не простит того, что я обманывала его. Я успела изучить его характер. Иногда у поступков не может быть оправданий.
«Вы забавные, — Китари вновь открыла глаза. — Всё усложняете. Зачем? И столько чувств, столько оттенков… Ты переливаешься и сверкаешь. Почему вы такие?»
— Сколько вы живёте? — в лоб спросила Алекс. — Сами по себе, без учёта различных факторов? Тысячу лет, две? Вот мне двадцать три года, почти четверть жизни уже позади. И то — при самом благоприятном раскладе. Поэтому у нас нет времени ждать, пока годы сами всё расставят на места. Мы боимся опоздать. Вот и сверкаем эмоциями.