– Что ты имеешь в виду?
– Ты заговорил с ним о мировом правительстве, помнишь?
– Ну и что?
– Тошно стало. По сути, мировая закулиса – это проросшая сквозь всю Числовселенную система Владык. Послушаешь академика – все превалитеты находятся под их контролем.
– Не все, но всё больше и больше. В нашем одиннадцатом числомире существует своё мировое правительство, организованное из денежных мешков Ротшильдов, Морганов, масонских орденов, иллюминатов и жрецов. Почитай Дэвида Айка, Сидорова, Чудинова, всё поймёшь. Но и оно, наше доморощенное мировое закулисье, подчиняется системе Владык. По сути, именно они с помощью своих холуёв создали теневую надгосударственную структуру, использующую все существующие методы подчинения людей, от ракет и ядерных бомб до нанотехнологий и психотроники.
– Зачем это им надо?
– Детский вопрос. Террор и психофашизм нужен Владыкам для установления нового абсолютного мирового порядка, создания Всемирного тоталитарного режима.
– Опять же – зачем?
– Чтобы выкачивать из биологической массы, до состояния которой они скоро доведут человечество, энергию, энергию и ещё раз энергию и наслаждаться процессом. Элиту Запада Владыки уже подчинили в большинстве миров.
– И в первоцифрах?
– За первоцифры я не уверен, ДД как-то проговорился, что от десятки остальные числомиры отделяет некий фильтр или мембрана, не пускающая лживых пророков, но на эту тему мы всерьёз не говорили. Хотя процесс идёт, недаром ДД хочет дойти до первого Ф-превалитета и поставить между ним и другими числомирами более плотную Стену.
– Не понимаю, что он имеет в виду. Взял бы нас с собой.
– Мы ещё не созрели. Да и Юстина меня никуда не отпустит, она и так настрадалась, меня выручая.
Саблин замолчал, глядя в иллюминатор.
Самолёт поднялся над островом на шесть километров, поднялся ещё выше, до десяти, и под ним засияло в лучах солнца сплошное пенное море облаков.
– Ты спрашивал, есть ли в первом превалитете твой родич, Прохор-первый?
– Спрашивал, ДД не знает. Я туда проскользнуть не смог, выталкивало, как пробку из воды.
– Меня тоже, – признался Саблин со вздохом. – Что же там происходит, в мире Единицы?
– ДД сказал, что там стоит генератор развёртки программ для всей Числовселенной. Он назвал его формотроном.
– Интересно, что собой представляет этот формотрон?
– Спроси чего-нибудь полегче.
Саблин откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Прохор ещё какое-то время смотрел на сверкающие громады облаков, потом включил новостной канал ТВ.
Показывали западные новости, в том числе самые нелепые шоу мира.
Прохор с отвращением посмотрел, как японцы, обладающие весьма специфическим чувством юмора, покатываются со смеху, наблюдая за тем, как их соотечественники-тяжеловесы лупят друг друга лампами дневного света. Первые удары они держали нормально, однако затем появились царапины, от бойцов полетели брызги крови, на лицах появились рваные раны, что вызвало у зрителей новые приступы смеха.
Прохор переключил канал.
Немцы осчастливили зрителей программой «Sperm Race» [8], в которой половые клетки двенадцати участников состязались в скорости, а телекамеру заменили в решающий момент на электронный микроскоп. Призом для победителя стал автомобиль «Порше».
Следующая программа была создана в Голландии и называлась «Spuiten and Slikken», в очень мягком варианте перевода звучащая как «Испытай наслаждение и проглоти». Вся программа состояла из натурального секса и употребления наркотиков.
Прохору стало окончательно противно, и он выключил канал.
Саблин открыл глаза.
– Порно смотришь?
– Случайно попал. Полный бред! Везде порок, грязь, секс, дрянь, и при этом рейтинги передач просто зашкаливают!
– Это же гнилой Запад.
– А у нас не то же самое? Со всех каналов льётся всё та же грязь, насилие, блядство, светлых передач всё меньше, что достаётся детям? Да та же грязь!
– Тебе бы в ювенальной юстиции работать.
– А ювенальная юстиция не развращает детей, поддерживая в них комплексы вседозволенности и ультраправые догмы демократии? Сколько процессов уже прошло в этой области отношений? Сколько детей отобрали у семей? Семьи рушатся одна за другой.
– Это ты к чему? Боишься, что ваши с Юстиной дети тоже когда-нибудь вас засудят, если вы их не накормите вовремя?
– До наших детей дожить надо, но проблема растёт, скоро в мире вообще не останется института семьи, ячейки общества, образуется инертная размножающаяся биомасса.
– Об этом и ДД говорил. Кстати, Юсте расскажем о нашем опыте?
– Обязательно, она должна знать всё. Прилетим, обсудим планы и начнём тренироваться.
– Где?
– Дома, где же ещё.
– Я бы предложил уехать в какую-нибудь деревеньку, подальше от любопытных глаз, чтобы нас никто не увидел.
– Можно к Петяне в Клирово.
– Нет, там слишком много свидетелей, разговоры пойдут.
– Хорошо, поищем.
– И ещё момент: ДД не зря наоставлял в других числомирах эргионы, нам они тоже могут понадобиться.
– Хорошая идея, обязательно сделаем. ДД говорил, что можно научиться внедряться в других людей, в животных и даже в неживые предметы.
– Для этого надо обладать сверхконцентрацией воли.
– Давай попробуем.
– А если застрянем в каком-нибудь стуле? Или в футбольном мяче? Нет, тренироваться надо под наблюдением опытного формонавта. ДД вернётся, попросим помочь.
Саблин замолчал.
Прохор посмотрел ещё пару минут, как в экране очередные участники шоу «Все вместе» перетаскивают в зубах гигантских тараканов, мокриц и скорпионов – от участника к участнику, передавая насекомых через специальные окошки, и выключил ТВ. В сознании таяли горечь и сожаление, что обыватели увлекаются такими грязными в моральном и этическом плане играми, которые для них выдумывают специальные команды творцов «грязного удовольствия», служащих Мировому Правительству и ещё дальше – Владыкам Бездн.
В Москву прилетели в одиннадцать часов утра.
Саблин ещё из Новой Зеландии сделал звонок другу, и возле шереметьевского терминала «D» путешественников ждал чёрный «Мерседес» с флажком на капоте. Машина принадлежала депутату Суздальской Думы Пашичу, а Пашич ходил к Саблину тренироваться и никогда не отказывался помочь.
В начале второго Саблин завёз Прохора домой и пообещал навестить вечером.
– Решу проблему места тренировочного лагеря, и завтра же махнём в деревню, всё равно впереди суббота-воскресенье, и на работу идти не надо.
– Давай, – без энтузиазма ответил уставший за время перелёта Прохор.
Юстины дома не оказалось. Зря не позвонил, расстроился он, представляя, как целует её в губы.
Однако едва он разделся и начал распаковывать вещи, зазвонил мобильный.
– Ты где? – раздался в наушнике строгий голос подруги.
– Дома, не хотел тебя беспокоить.
– Я так и знала, что ты себе это позволишь. Мойся с дороги, буду минут через сорок.
Прохор разулыбался, начал стаскивать с себя брюки, нащупал в кармане эргион. Достал, полюбовался, зажал пальцами. ДД уверял, что можно будет обходиться и без демонстрации самого инфобиотона, удерживая его в памяти, но начинать надо было с простого, и усложнять задачу он не стал.
Поискал глазами ближайший домашний предмет, который было не жалко трансформировать, остановил взгляд на пустом флаконе из-под крема для лица, стоявшем на полке в душевой, направил эргион на него.
– Кх!
Флакон пронзила струя нагретого воздуха, и он превратился в простой прозрачный цилиндрик, напоминавший узкий стакан.
– Ага, – сказал Прохор с облегчением. – Это левый конец спектра. Дальше, наверно, будут куб и тетраэдр. А правее?
Новое струение обняло бывший флакон, и он послушно изменил форму, превращаясь в прозрачное многогранное яйцо с дырочкой на узком торце.
Прохор хмыкнул, разглядывая своё творение, посчитал грани: их оказалось двенадцать.
– Простой додекаэдр. Что дальше?