— Может я и дура, — не разделяю его веселья, — малолетняя, — добавляю значимо, — но в наше время, когда есть всемирная паутина, хоть какое-то знание алфавита, трудно не найти полезную информацию. Так что я уже погуглила, что может случиться с ножевым ранением, которое плохо обработали.
Дима перестает потешаться.
— Ты не дура, — на полном серьёзе и окутывая желанием извиниться. Ощущаю его руку за своей спиной и замираю в ожидании прикосновения. Но уже в следующую секунду по позвонку бежит холодок.
То ли показалось, то ли Дима так и не решился… А может глупо напридумывала себе.
— Просто я не привык, чтобы милые молодые ангелы уделяли столько внимания моим болячкам.
Удивительная сила — несколькими словами отмести любой намёк на обиду. Не знаю почему, но фраза трогает до глубины души. Будто Дима признался в чём-то личном и по его меркам слегка постыдном.
Аж в груди теплеет и накатывает чувство стыда. За свой гонор. За неуместное поведение, эмоции. Мне правда жалко его.
Понимаю, что в этой ситуации лучше молчать, но меня наоборот толкает на ответные слова поддержки и участия. Открываю рот, но медсестра деда не позволяет стать нарушительницей щекотливого момента. Выходит из палаты деда, вытаращившись с удивлением на Диму.
Тормозит возле двери, прикрыв её за собой.
Потом на меня задумчиво смотрит, опять на Дмитрия.
— Мелкая, — первым нарушает тишину спаситель, — дуй к деду, я сейчас. — Таким тоном, что и возразить нечего. Зато убеждаюсь — медсестра и Дима знакомы. Лишь мажу взглядом по Галине, скрываясь за дверью палаты дедушки.
Ах, ну да… и пропуск, как понимаю, как раз отсюда…
ГЛАВА 9
Бес
— Юля попросила тебе выбить пропуск, но я и не думала, что ты собираешься сюда, — злым шепотом нападает Галина, только дверь за мелкой захлопывается. — В кардиологию! По души Исмаила и девочки!
— Галюсь, — предупреждаю тихо и угрожающе мягко. — Нос не суй, куда не следует.
— Теперь понятно, откуда у Когана платная палата, — догадливо кивает. Да, есть такое. Как услыхал новость, сразу договорился об отдельной палате. Не ради благотворительности или спасения грешной души, так делу удобней. — Бес, — перестаёт храбриться знакомая, — прошу, не трогай их, — с мольбой.
— Терникова, — обманчиво ровно, — ты забываешься. — Холодно скольжу взглядом по коридору — нет ли лишних ушей и глаз. — В моменты милосердия вспоминай, благодаря кому ты здесь работаешь. И для сравнения, где бы ты была…
— Они… — Галя часто кивает, явно плутая в том, что дозволительно и тем, что хочется сказать. — Девочка… одна останется… — по лицу ползёт досада.
Нежно дёргаю к себе, лживо бережно обнимаю:
— Спасибо, Терникова, буду знать. А теперь пошла гулять, — Подталкиваю прочь и формально стучу в дверь: — Здравствуйте, — вхожу в палату, изучая реакцию старика. Мне смущаться нечего. Криво улыбаюсь: — Не знаю, что вам обо мне рассказала Арина…
Исмаил Иосифович бледнеет, глаза испуганно расширяются.
Бл*, не хватает очередного сердечного приступа! А что хуже паники мелкой.
— Дим, я о вас… — Встревоженно щебечет Арина.
— Мелкая, — бесцеремонно обрываю, — я очень кофейку хочу. Там аппарат есть… — всем видом изображаю безмятежность. — Где-то внизу… — киваю неоднозначно. Кровь из носу нужно избавиться от девчонки. Нам с дедком придётся поговорить тет-а-тет и предстоит долгий и деликатный разговор.
Арина ошарашенно глядит.
— И пирожок, — добиваю серьёзностью. — Съел бы. На первом этаже в кафешке… Или напротив больницы, уж и не помню, но вроде кулинария где-то была.
— Я?.. — недоуменно хлопает ресницами девушка. Посматривает то на деда в поисках поддержки, то на меня, осуждающе.
— Да, милая, — подхватывает благоразумно Исмаил Иосифович. — Пока мы с Дмитрием поговорим, прогуляйся, пожалуйста, — выдавливает улыбку, кое-как справляясь с эмоциями.
Арина чуть мнётся, явно разрываясь между послушанием и упрямством подростка, но воспитание побеждает:
— Конечно, — кивает зажато. Чмокает деда в щёку, а проходя мимо меня, бросает искоса вдумчиво-колючий взгляд.
Торможу рукой — Арина чуть шарахается, избегая прикосновения. И так откровенно обвиняет взглядом, что плююсь в сердцах.
Бл*, шуганая стала! Хреново!
Быстро из верхнего кармана выуживаю пятихатку, — заначки по разным рассованы, — и протягиваю мелкой:
— Кофе, пирожок… и себе шоколадку.
Примирительно. Все девочки обожают шоколад.
— Я не люблю сладкое, — недовольный прищур.