Арина краснеет:
— Я думала, вы без сознания!
— Был, — хмыкаю криво, с теплотой вспоминая, сколько всего она наговорила, — но всё слышал. – Наслаждаясь казусным смущением девчонки, смакую реакцию и подливаю масла в огонь: — Твой голос мне не позволил умереть, мелкая. Так что не добивай лишней трепологией – просто сделай, что сказал!
— Ага, — рьяный кивок.
Пытаюсь встать, Арина тотчас ко мне ступает. Мелкая, худенькая, а плечо подставляет. Я бы поржал, да боль по телу стрелой гуляет.
Рычу сквозь зубы, но упрямо встаю.
— Ты же не уйдёшь? – на меня уставляются самые прекрасные глаза на свете. Снизу вверх – как на человека. Как на мужчину. Как на кого-то, кто дорог! — Вот так... – не понимая, что она хочет сказать, терпеливо жду, продолжая взглядом шариться по осунувшемуся бледному лицу. – Ты ранен, — с надеждой поясняет девчонка, побуждая шагать прочь из кухни. – Идти сам не можешь, — ступаем по коридору вглубь квартиры, — да и полуголый...
— Не отказался бы лечь, — признаюсь устало. – А ты... как всё сделаешь... – на миг осматриваюсь в новой комнате. Зал. Просторный, но весь заставленный шкафами, полками и диковинными вещицами. Посреди диван. Меня к нему аж тянет. Даже сил набираюсь: — А ты рядом... – Арина с шага сбивается, на меня с изумлением и нескрываемым страхом. Только сейчас понимаю, как двусмысленно прозвучало, поэтому усмехаюсь: — Не мечтай, мелкая ещё... Да и я не в форме...
Краска стыда так ярко окрашивает личико девчонки, что опять глухо посмеиваюсь, а когда взглядом прослеживаю за пунцовыми пятнами на девчонке и ныряю в порванный вырез платья, где видна молодая, но уже налитая грудь в очаровательно простеньком бюстике, очередной смешок застревает поперёк глотки. Я ведь только собой занят, и нуждами собственными. А то, что Арина... так и носится, в чём вернулась домой, даже в голову не пришло.
— Сама переоденься, — киваю отстранённо, Аря смущенно свободной рукой рваные края декольте придерживает:
— Хорошо.
— И рядом со мной ложись. Я не в том состоянии чтобы мелких насиловать, но будет лучше, если ты близко будешь. На тот случай, если мне хуже станет. Номер телефона не теряй. Условия остаются прежними.
— А тебе может стать хуже?
— Не исключено, — не хочу лгать. Предупреждён – вооружён. – Мне бы антибиотиков, — сажусь на диван, куда помогает опуститься Арина. – У тебя есть? – глупо, но спрашиваю. Да и нужно что-то говорить, пока укладываюсь. Не стонать же от боли, как девица нетерпеливая.
— Н-нет, — мотает головой Аря. – Хотя, — чуть кривится, — полгода назад я сильно заболела и мне выписали что-то. Но не уколы, а суспензия.
— Тащи, глянем, — киваю благосклонно.
— Угу, — несколько коротких кивков от девчонки. Она скрывается в другой комнате, и уже вскоре возвращается с подушкой и одеялом. Ухаживает за мной: удостоверяется, что мне удобно и шагает к ближайшему закрытому серванту.
Отворяет боковую дверцу. Ковыряется недолго, выуживает небольшую коробку. На журнальный столик возле меня размещает. Принимается перебирать баночки и коробочки:
— Правда, там по возрасту, — задумчиво ворчит и чуть виновато дёргает плечом. – О! Вот оно! – демонстративно баночку выставляет с картинкой красной ягоды.
— С ароматом клубники? – меня потряхивает от смеха. Я бы спошлил, да лучше промолчать. И так девчонка вся на нервах.
Арина заметно смущается. Глаза отводит.
— Что есть. На другое рецепт нужен.
— Ладно, мелкая, давай и я в твою ясельную группу запишусь – разводи. Только чуть дозировку увеличь! – наставляю нарочито строго.
Аря преображается как подросток-озорник, которого похвалили. Расцветает улыбкой. Хоп – уже скрывается в коридоре.
— И от живота... – вдогонку кричу-шиплю. – В смысле от расстройства что-нибудь глянь, а то... антибиотики раздражают кишечник...
Ариша молодец. Готовит лекарства в рекордные сроки и находит в волшебной шкатулке и уголь активированный, и линекс. На столике перед ущербным мной выставляет, а пока принимаю-запиваю, уходит заниматься делами...