— А пэку как вы умудрились у неё оставить?
— Это вышло совершенно случайно, — начинает оправдываться подопечный. — Понимаете, мы, в общем, давно не виделись, соскучились, ну это ...
— Любовью занимались, — помогает Вове мордатый, похабно усмехаясь.
— Ну, да, — кивает Вовчик. — И, видимо, во время этого дела браслет расстегнулся и где-то в постели потерялся.
— Ну что же вы, Владимир Григорьевич? — разводит руками милиционер и размеренно заводит: — За отсутствие персонального коммуникативного электронного устройства без веских оснований полагается штраф в размере пять тысяч эмдэе, а также изъятие социальных рейтинговых пунктов в количестве двадцати. Также отсутствие пэку влечет за собой дальнейшее разбирательство и выяснение причин, по которым нарушитель намеренно, а может и нет пытался скрыть свою личность, рейтинг и местонахождение.
Законы у них здесь практически зверские. Тотальный контроль населения во всей красе. Их, тут получается практически чипировали этими пэку.
— Я знаю закон, начальник, но дело-то житейское, — виновато отвечает Вова.
— А как звать вашу подругу и где она проживает? — спрашивает молодой.
— Смирнова Лиза, живет на Березовой роще семнадцать, — уверенно говорит Вова.
Даже я уже начинаю сомневаться, что он импровизирует. Слишком складно стелет. Хотя про пэку он, несомненно, врет. Помнится, ни у кого из бандитов браслетов не было, а значит, не просто так их не надели. Вон, по ним оказывается и личность устанавливают и местонахождение отслеживают.
Милиционеры снова переглядываются. Старший вздыхает, затем спрашивает:
— Ну и что нам с тобой делать, Чернышевский? Закон, как говорится, есть закон. А отсутствие пэку это явное нарушение.
— Может, как-нибудь договоримся? — заискивающе спрашивает Вован.
Милиционеры одновременно поджимают губы. Но глаза у обоих уже жадненько поблескивают.
— Давайте-ка мы для начала узнаем, что у тебя имеется при себе, — снисходительно и, намеренно растягивая слова, говорит мордатый, — и, если все в порядке, прогуляемся к Березовой роще к твоей подруге. А когда убедимся, что всё в порядке, вот тогда и договоримся.
Вовка не отвечает, но я слышу, как он судорожно сглатывает.
— Повернитесь спиной, гражданин, — велит молодой и начинает хлопать Вову по бокам, карманам, попутно выуживать на свет белый пятисотенные купюры.
— У-у-у-у. Ого! — приговаривает мордатый каждый раз, когда напарник достает из карманов деньги. — Ничего себе! И откуда у вас столько денег, Чернышевский? Неужели на сталелитейном нынче так хорошо сервусам платят?
— Я копил с социальных премий, — бурчит Вован.
— И зачем же вам столько? Волгу икс сотку новую купить поди хотели? — улыбается молодой.
— Нет, — Вова отводит взгляд, — это маме на лечение. У нее сердце больное.
Оба милиционера недоверчиво усмехаются.
— Проверь его мать, — сощурив глаза и не переставая ухмыляться, велит мордатый напарнику.
Молодой тут же заглядывает в устройство-сканер.
— Чернышевская Раиса Тихомировна, это не то, так.. так... А вот, нашел! Состояние здоровья. Среднетяжёлое. Диагноз: дилатационная кардиомиопатия. Рекомендована пересадка клонированного либо искусственного сердца. Хм-м, не солгал.
— А что, нынче бесплатной пересадки нет? — удивленно интересуется мордатый.
— Есть, но очередь. Мама попросту не доживет. Я хотел ее в Немецкую республику отвезти, это самый передовой и современный кардиоцентр на материке.
— Постановка на очередь клонированного органа, восемьсот шестьдесят пятая, — спешит ответить молодой. — И тут не соврал.
Просто удивительно, у Вовы, на все отмазка есть. Вот же чертяка изворотливая! Но больше меня удивляет Немецкая республика. Неужели весь материк здесь социалистический? Правда, судя по всему, местный социализм лишь называется таковым, а по сути, тот же жестокий и беспощадный капитализм.
Не найдя, к чему еще придраться, мордатый даже как-то приуныл. Судя по лицам милиционеров, они явно уже предвкушали нажиться на Вовчике и содрать с него побольше. То, что они не берут взяток, я даже мысли не допускаю. Если бы не брали, уже б давно Вована в участок повезли, а тут что-то торгуются, что-то выискивают. Или просто перестраховываются, выясняя, не отпускают ли реального преступника.
— Ну что ж, ведите нас к вашей Елизавете Смирновой, — как-то даже разочарованно говорит мордатый.
Вова ведет. Идет уверенно и целенаправленно, дорогу явно знает. Я уже не удивлюсь, наверняка там на самом деле живет Смирнова Елизавета. Правда, неясно, есть ли у нее пэку Вовы, но он, по-видимому, знает, что делает.
Я особо не расслабляюсь, продолжаю держать в голове, что раз я все еще здесь, значит, задание не выполнено.
Идем мы недолго, минут двадцать. Вова всю дорогу молчит. Милиционеры обсуждают какие-то свои рабочие дела, краем уха слышу, что обсуждают они как раз происшествие на закрытом трубопрокатном заводе. Говорят они обтекаемо, в подробности не вдаются, скорее и сами не много знают. Но, без сомнения и я, и Вовчик понимаем, о чем речь. Если кратко, стражи порядка называют происшествие разборками Казачинских с кем-то неместным. Видимо, неместные это покойная братва Вована.
Я обращаю внимание на название улиц, пока мы идем. Какие-то названия вполне знакомые, а какие-то кажутся непривычными. Например, улица Человека-птицы или улица Риты Громо-молнии.
Наконец-то мы приходим к девятиэтажной новостройке, заходим в чистый ухоженный подъезд, тут на подоконниках цветы в кадках и стены в плитке. Очень даже прилично в отличие от тех мест, в которых уже доводилось здесь бывать.
— Хм-м, — тянет молодой милиционер, — это хороший дом и хороший район, неужели ваша подруга операриус?
— Да, она педагог. Физику преподает в университете.
— Повезло. Такую упускать нельзя, — усмехается молодой, — если любишь, значит, женись.
— Женюсь, — охотно соглашается Вовчик.
Мы заходим в лифт, едем на шестой этаж, Вова звонит в звонок сто первой квартиры.
Несколько секунд тихо, потом слышатся легкие торопливые шаги, несколько секунд снова тихо, видимо тот, кто по ту сторону двери, смотрит в глазок. Потом опять замешательство.
— Открывайте! — не выдерживает мордатый милиционер.
Слышатся несколько щелчков дверного замка и дверь распахивается. На пороге девушка в кротком топе и узеньких шортах, настолько кротких, что если бы она вышла в одном нижнем белье, это бы выглядело наверное даже менее откровенно.
Девушка красивая, не милая, не симпатичная, а откровенно красивая: шикарная фигура, длинные стройные ноги, аппетитная грудь, едва прикрытая узким топом, копна кудрявых медных волос до талии, тонкий прямой нос, чувственный пухлый рот и сероглазый взгляд прожженной стервы.
— Добрый день, — невозмутимо говорит она, голос у нее грудной, бархатистый, сексуальный.
У молодого милиционера от ее вида даже дар речи пропадает, а вот мордатый похабненько так начинает усмехаться.
— Добрый, гражданочка, — тянет мордатый, поднимает левую руку, наводит на нее пэку. У девушки, к слову, смартфонобраслет на месте.
Она в это время недовольно, я бы даже сказал сердито, сверлит Вовчика взглядом.
Краем глаза, потому что Вован туда смотрит не особо, вижу, что высвечивается на голограмме пэку милиционера фото девушки, ее данные и рейтинг.
— Елизавета Паллна, вам знаком данный гражданин? — робея, интересуется молодой.
Вова нервно стучит себя рукой по бедру дважды.
— Конечно, это Владимир, мой друг, — кивает она, не преставая сверлить Вову взглядом.
— Когда вы с ним в последний раз встречались?
Вова медленно закрывает глаза, смотрит в сторону.
— Сегодня, буквально несколько часов назад., — говорит Елизавета.
Кажется, эти гляделки между Вовой и Лизой неспроста, Вова подает ей сигналы, показывая, как отвечать.
— Гражданин Чернышевский утверждает, что по неосторожности оставил у вас свое персональное коммуникативное устройство.