— Прости, вообще не понимаю, зачем спросил тебя об этом, и зачем вообще это все говорю, — растерянно говорит уже Семен.
— Да ничего, после шока и не такое бывает, — беззаботно отвечает Алиса, легонько хлопает Семена по плечу, потом строго добавляет: — Тебе обязательно нужно научиться владеть своей способностью, хоть есть у неё минусы, хоть нет. Ты ведь не хочешь сжечь вот так, как того человека, кого-нибудь из своих близких?
— Нет конечно, — на выдохе говорит Семен, искренне ужасаясь такой перспективе.
— Ну вот и отлично! — восклицает Алиса и решительно начинает собирать свои инструменты при этом приговаривая: — Я бы советовала курсы при школе сверхов нашей партии. Честно говоря, не очень знаю, как обучают взрослых ново-свершенных, я ведь ребенком в школу попала. Но уверена, что взрослых там обучают ничуть не хуже, чем детей. К тому же пирокинез весьма востребованная способность, с такой считай, тебе все двери открыты. Хотя... — она усмехается, — учитывая, кто твой отец, тебе вдвойне повезло, а то и втройне.
— Я, вообще-то, в партии Прогресса, — невнятно мямлит Семен.
Но Алиса уже его не слушает, смотрит на экран пэку, подхватывает рюкзак.
— Ну давай, удачи! Меня уже ждут в другом месте, — и даже не взглянув на Семена, она торопливо уносится прочь.
Как только в коридоре слышится стук закрывшейся двери, в комнату заходит отец Семена.
— Не обязательно было звать Алису Лучик, — тихо и смущенно говорит Сёма.
Надо же, у нее еще и псевдоним Лучик. Очень, к слову, подходит ей. Она так и светится оптимизмом, веселая и задорная, мне такие всегда нравились.
Тем временем Семен продолжает бурчать:
— Можно было просто в больницу отвезти...
— И что ты скажешь в больнице? — резко перебивает его отец. — Как объяснишь ранения? Мне не нужны проблемы. Сейчас журналюги как вцепятся в новость, что на сына супериуса Вернадского напал его же сопартийник, так мы потом дерьма не оберёмся. Нет, уж. Все должно оставаться в секрете.
— Так ты из-за этого все? — разочарованно и одновременно сердито спрашивает Семен. — Я думал, ты заботишься обо мне, и потому привез лучшую целительницу в республике. А ты просто хочешь избежать скандала?
— Ой, только не нужно тут начинать! — кривится отец. — Лучше бы спасибо сказал. Или чего ты хотел? Чтобы здесь менты шарились, а потом таскали тебя полгода на допросы? В больнице хотел валяться? Или от журналистов бегать?
— Нет, — бурчит недовольно Семен и отводит взгляд. Немного помолчав, он спрашивает: — Что вы с ним будете делать?
— А что с ним делать? Ребята вывезут куда-нибудь в лес, и дело с концом. Доложу об инциденте Верховному и начальнику партийной разведки, пусть они выясняют, кто такой и зачем на тебя напал — это их работа.
— А если это повторится?
— Я приставлю к тебе охрану. Гена поживет с тобой пока.
— Мне не нужна охрана! И не нужен мне здесь твой сверх! — категорично возмущается Семен. — Я этого не потерплю! Это моя квартира и здесь никого не будет!
Ах, значит и тот телохранитель сверх. Интересно, какая же у него способность?
Отец словно и не слышит слов Семена, а продолжает говорить:
— Тебе нужно как можно скорее зарегистрироваться как сверхчеловек.
— Чтобы зарегистрироваться, как сверх, нужно сначала подтвердить, что ты сверх, — огрызается Сема. — А я не уверен, что сумею.
Отец снова его не слушает, а говорит о своем:
— Надо же, ты — и сверх! Кто бы мог подумать? Надеюсь, ты выберешь для обучения нашу партию?
— С чего это вдруг?! Это ваша партия, а не моя.
— Это, знаешь ли, можно расценивать как предательство. Мне неприятно такое слышать. Партия Света тебя вырастила, дала все, что ты сейчас имеешь. А ты с пирокинезом хочешь вот так вот уйти в Прогресс? Ты бы еще помирающую партию Жизни выбрал!
— Никакое это не предательство! — сквозь зубы цедит Семен. — Ваша партия — убийцы и преступники. Вы придумали эти свои статусы, чтобы убивать. Чтобы превратить людей в рабов. Вы людоеды!
Ух ты, а Семен оказывается еще и идейный. Оппозиционер, едрить его за ногу.
— Следи за языком, — строго, но при этом невозмутимы тоном, отвечает отец. — И не вздумай такое на людях болтать.
— Я сам знаю, что мне делать, что говорить и как себя вести?
— Да? — вскидывает брови отец. — Ты даже не знаешь, что со своим жиром делать! Революционер хренов. Скоро вон даже шнурки завязать без посторонней помощи не сможешь! А тут вдруг взялся рассуждать о социальной системе? О правящей партии? Смотри, Семен, договоришься, это тебе не шутки, будешь нарываться, и даже я тебе помочь не смогу!
— Да не нужна мне твоя помощь! — возмущается Сема, но уже как-то неуверенно.
— Не нужна? — злорадно усмехается отец. — А почему же тогда ты мне сегодня позвонил? Почему же именно меня попросил помочь?
— Да если бы не ты, мне и помогать бы не надо было. Он из-за тебя меня чуть не убил!
Отец кривит кислую мину, какое-то время молчит и деловито осматривает бардак, который устроил в порыве гнева Семен. Его внимание привлекает валяющийся на полу разбитый системник.
— Это тот проксима устроил здесь такой погром? — спрашивает отец.
Сема несколько секунд мешкает, потом сглатывает и отвечает:
— Да.
— А чем ты сейчас занимаешься, сын? Ничего секретного не делаешь для своей партии? Может, он потому к тебе пришел?
У Семы начинает сильнее колотиться сердце, а еще я чувствую, как он начинает потеть.
Хм-м-м, что же ты там такое изобретаешь, Сема? Что-то опасное, запрещенное, секретное? Теперь мне и самому интересно скорее выполнить задание и узнать, что он там пытался создать.
— Нет, ничего такого, — отвечает Сема после недолгой паузы. — На этом компьютере только мои личные файлы, а по работе ничего.
— Да? — наигранно вскидывает брови отец, всем своим видом демонстрируя, что не верит ему. — Тогда я могу забрать твой компьютер, пусть партийная разведка осмотрит его, вдруг там все же что-то было.
— Я же говорю, там — ничего! — раздраженно восклицает Сема и несется через всю комнату к системнику, аки разъяренный бык, поднимает его и трясет, зло восклицая: — Там был только мой проект! Я уже год им занимаюсь. Но теперь и он потерян. Компьютер не восстановить, разве сам не видишь?!
— И что же это был за проект такой, которым ты год занимался и даже не подумал нигде сохранить? — усмехается отец.
— Уже не важно, ерунда там одна, ты все равно не поймешь, — отмахивается Сема. — И вообще, я устал. Может, уже заберете своего проксиму, а я пойду отдыхать? Мне тут еще убираться до утра.
Отец довольно долго и пристально смотрит на него, Сема жмется под его взглядом, отводит глаза.
— Кажется мне, сын, что-то ты не договариваешь, — в его тоне слышится холодная угроза.
— Я тебе сказал, все как есть, — сердито отучает Семен.
— Ну, вот и посмотрим, я теперь все равно буду за тобой приглядывать. И Гену я все же оставлю. Пусть и не в твоей квартире, купим какую-нибудь по соседству.
— Почему ты так все время делаешь? Почему лезешь ко мне, решаешь все за меня?! Говоришь, что и как мне делать?!
Отец округляет глаза в изумлении и отвечает:
— Да потому что ты мой единственный сын.
Семен издает полный скорби и бессилия вздох и больше не произносит ни слова.
Теперь я понимаю, почему они не общаются. Бедного Семку родители просто задушили: мать — чрезмерной заботой, а отец задавил собственным авторитетом.
Затем Гена-телохранитель пакует труп воина света в большой черный пакет, складывает напополам, обматывает какой-то тряпкой и уносит из квартиры.
Отец Семы еще какое-то время прогуливается по квартире, с любопытством изучая бардак, поднимает какую-то скомканную бумажку с пола и протягивает Семену.
— Попробуй поджечь, посмотрим на твое умение.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Пробуй! — настойчиво и раздраженно восклицает отец, чуть ли не тыча эту бумажку Семе в лицо.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не отобрать у подопечного контроль и не засунуть эту бумажку его отцу куда подальше да поглубже. Но боюсь, от этого потом пострадает только Семен.