— Устал как собака, — констатировала кляча, шлепнувшись на задницу и утираясь правым копытом.
— Ага, — поддакнул отрок.
Он ладонями мазнул по лицу, будто смахивая пыль, и — я удивленно моргнул — стер с себя лицо, как стирают театральный грим. Не малолетний парнишка стоял теперь передо мной, а древний старикан, лысый и беззубый, с лицом очень темным, почти черным, на котором блестели маленькие и юркие, как тараканы, глазенки.
— А где Зигфрид? — покрутив мордой, осведомилась кляча.
— Врагов добивает, — прошамкал, бряцая кольчугой, старик, — огневой наш соратник…
— Зигфрид! — позвала кляча, обернувшись к камышовым зарослям, откуда раздавались смачные удары и жалобный голос воеводы:
— Не бейте меня, я больше не буду!..
— Ась? — возникла над коричневыми головками камыша змеиная голова.
— Ну их в Етунхейм, малахольных… Давай сюда! Змеюка вполне по-человечески вздохнула, глянув вниз с сожалением… но все же послушно приползла на полянку, где кляча, судя по всему, являвшаяся предводителем странной компании, ожесточенно распекала престарелого отрока:
— Лазутчик из тебя, как из дырявого валенка расписной драккар! Какого рожна языком молол, ежели ума нет? И помалкивал бы в тряпочку!
— Так оно само собой… — смущенно мялся распекаемый. — Как-то оно… так.
— Все дело испортил, дубина стоеросовая!
— А кто жеребца воеводиного пришиб? — вдруг поднял голову старикан.
— Жеребца?..
— Сам виноват, а на меня сваливает! Ежели бы всем ратникам по коняшке досталось, никто ничего…
— Помолчи! Думаешь, легко в кобылином обличье бегать? То верзила какой-нибудь на хребет взгромоздится, то жеребец сзади подкрадется. Правильно я ему, охальнику, вломил копытами! Перестарался, конечно, чуток… Ну, да ладно… Что делать будем, братья?
Змеюка с именем Зигфрид, свернувшись на траве толстым колбасным колесом, промолчала. Старикан нахмурился, поскреб пятерней лысую голову. Несколько минут на полянке было совсем тихо. Я бы, конечно, предпочел отлежаться в сторонке, пока эти малосимпатичные типы со своими тайными разговорами не отвалят подальше; я уж понадеялся на то, что обо мне забыли… Не мое это дело! Мне даже Штирлица, то есть Степана Федоровича, расхотелось разыскивать. А эта троица хоть и вытащила меня невольно из безвыходного, казалось бы, положения, но доверия что-то не внушает. Вот и славно, вот и разойдемся. Как говорится, война окончена, всем спасибо… Только бы меня не заметили, не вспомнили про меня. Лучше уж с тридцатью дружинниками сражаться, чем с этими… непонятно с кем…
Случайно скосив глаза вниз, на траву, я задрожал всем телом. Давешний коварный муравей, невесть где благополучно переждавший драку, топтался в сантиметре от моего лица, пошевеливал усиками, словно спрашивая:
— Я тут стрекозу свою нечаянно потерял… Вы не видели?
По понятным причинам не дождавшись ответа, насекомое заинтересованно сунулось мне в ноздрю. Адовы глубины! Хвост Люцифера! Как тут было удержаться? Я и не удержался — снова чихнул.
— Тихо! — вскинулась кляча. — Нас подслушивают!
Я затаил дыхание.
— Послышалось… — помолчав, определил старикан. — Нет никого, тихо. Хотя… Чую я: сопит кто-то поблизости. Никак схоронился кто рядом?
Адово пламя… Ничего я не соплю. Попробуйте бесшумно дышать, когда вам рот заткнули металлической перчаткой!
— Подслушивают! — грозно оскалилась кляча. — Самолично растерзаю! Где здесь проклятый вражеский лазутчик?
ГЛАВА 3
— Я не подслушивал, — объявил я сразу после того, как старикан вытащил кляп из моего рта. — Я ничего не видел. Ничего не слышал. Я слабослышащий. И слабовидящий. И вообще слабоумный. Мое дело — сторона, знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю. Отпустите меня, уважаемые колдуны, а?
— Ой, а кто это? — поинтересовался старикан. — На тех чужеземцев не похож. С рожками… Какой отвратительный… Лодур, глянь-ка, кто это такой-то?
Надо мной воздвигся лошадиный круп. Глубокомысленно мотнув гривой, кляча медленно выговорила:
— Ничего не отвратительный. Подумаешь, рожки… Рыжий. На кого он похож-то? Похож на кого-то… Фьяльни!
— Ась? — откликнулся чернолицый старикан.
— Ермунганда в пасть! Отвратительный! На себя посмотри! Этот парень на меня похож! Вот на кого!
— Ничего себе! — не выдержал я. — Как это — похож? Я, конечно, тоже парнокопытный, но не до такой же степени!
Кобыла с чернолицым переглянулись и заржали одновременно. Вот типы — шутя распугали дружинников и рейхсфюреров и продолжают веселье.
— Смешной паренек! — всхлипнула, вытираясь хвостом, кобыла.
— Да, не врубается, — поддержал старикан. — Зигфрид, иди глянь!
Змеюка с шуршанием подползла ко мне, приподнялась из травы и внезапно совсем по-человечески охнула:
— Господин Адольф!
— Вы знакомы? — удивилась кобыла Лодур.
— Никогда раньше не видел, — на всякий случай открестился я. — Я с ползучими вообще дел никаких не имею. Как-то встречался с одной летучей одноглазой змейкой — но только один раз. Она мне голову хотела отгрызть, а я ее в духовке запек… — Тут я запнулся, поняв, что наболтал лишнего. — Я надеюсь, э — э… уважаемое пресмыкающееся, у вас родственников в России нет?
— Есть! Есть! — взволновалась змея. — Господин Адольф, вы меня не узнаете?
— Ну, ладно, хватит! — крикнула кобыла и, подпрыгнув вдруг на задних копытах, изобразила «свечку». — Смотри!
Кобыла исчезла в облаке розового тумана. Змеюку затрясло, словно в припадке. Необычное было зрелище — будто сквозь батон докторской колбасы пропустили мощный разряд тока. Змеиные глазки увлажнились, зубастая пасть плаксиво сморщилась, выпустив нехилую струю плотного зеленого газа…
Продолжения я не увидел, потому что старикан Фьяльни, чтобы ловчей стащить с меня цепи, перевернул меня лицом вниз. Но когда я получил возможность подняться на ноги, никакой кобылы не было. Вместо нее стоял, подбоченившись, рыжий молодец в кожаной одежде — действительно здорово похожий на меня, только повыше, без всяких признаков рожек и с ожерельем из камешков на груди; а на том месте, где минуту назад перекатывалась змеюка, мялся с ноги на ногу Степан Федорович — Штирлиц собственной персоной. Честное слово, я обрадовался!
— Господин Адольф!
— Господин штандартенфюрер!
Мы обнялись, всласть похлопали друг друга по плечам, я трижды попытался уклониться от страстных поцелуев (не люблю телячьих нежностей), но не пре-успел в своих попытках ни разу; в конце концов Степан Федорович совсем раскис, прослезился и похохатывающий Лодур отлепил его от меня. И предложил:
— Ну, почтенный Зигфрид, расскажи нам с Фьяльни, откуда ты знаешь этого почтенного пленника?
— Зигфрид? — удивился я.
— Зигфрид, — подтвердил Лодур. — Повелитель Нотунга, Истребитель Великанов.
— Э-э… — немедленно смутился Степан Федорович. — Можно, я со старинным приятелем тет-а-тет потолкую? Буквально на минуточку?
— Пожалуйста, уважаемый Зигфрид, без проблем, уважаемый Тет-а-тет.
— Вообще-то меня Адольфом зовут, но это неважно… Я погляжу, данные от рождения имена теперь ничего не значат. Итак, Степан… то есть Штирлиц… то есть, тьфу, Зигфрид, пошли!
Степан Федорович ухватил меня за локоток и оттащил в сторонку.
— Значит, такое дело, — зашептал он. — Меня теперь Зигфридом прозвали. Вы уж не это самое… не разубеждайте мою новую компанию. Во-первых, неудобно, а во-вторых, они за обман и превратить могут нас обоих в какую-нибудь гадость…
— Ну, это мы еще посмотрим. Я и сам не лыком шит… Хотя, насколько мне известно, этот Лодур, он же Лофт, он же Локи, — довольно ушлый парень. Так что не расслабляемся. Рассказывай!
— Тут такая история вышла… Когда вас немного ранило и вы решили пробежаться вслед за этим бородатым…
— Гиммлером?
— Ага… Через некоторое время вдруг — бах! Шарах! Бум! И все полетело вверх дном. Зомби в одну сторону, я — в другую. Ну, я очнулся и понял, что мне ради разнообразия повезло — я остался жив. Иду, бреду, не узнаю местность… Туман вокруг, скелеты разбросаны. Страшно… Набрел на какой-то замок, зашел попроситься на ночлег, а в замке никого. Только сидит за столом перед пустым ведром детина и пучит на меня глаза. Я поздоровался вежливо, а он как заорет: «О, как долго я спал! Аж гости все разошлись! » Посадил за стол с собой, хотел вина налить, но вина не оказалось. Детина расстроился и снова заорал: «О; как долго я спал, все бочки высохли! И все слуги передохли! » Надо, говорит, немедленно пару бочек приобрести. И вот пошли мы с этим алкоголиком за опохмелкой…