«Фроловы водку жрут? Жрут. Ксения водку жрет? Жрет. Баштуров перед этим на день рождения идет, он там коньяку нагложется. Да ладно, Славик, кончится так кончится, будем шампанское лакать».
Вспомнив Викины перлы, Карина улыбнулась. Сама она при своем идеальном знании русского никогда не пользовалась жаргонными словечками. Даже в школе. Как-то они у нее не приживались. «Коверкать можно только родной язык», — говорил их преподаватель литературы Марк Моисеевич. Он тоже слова не коверкал.
Наконец Саша вернулся с задумчивым видом.
— Не знаю что и передать твоей подруге, Каринэ, — он назвал ее армянским именем и снова посмотрел испытующе и ревниво — не отреагирует ли она на известие слишком лично.
— Этот мужчина с «хондой» женат. Совершенно точно. Жену его ребята хорошо знают, она у них ремонтируется уже давно. А несколько лет назад привела его. И еще знаешь что? Машина у нее га-араздо лучше — джип «тойота лэндкрузер», металлик. Так что, мы тут решили, женат он на женщине из хорошей семьи, богаче, чем он. Поможет ли это девушке с маникюром, суди сама.
— Спасибо, — Карина поблагодарила его лучезарной улыбкой «для своих». Нерешительно оглянулась, посмотрела выжидающе — ей пора было идти, а на улице стало уже совсем темно. Эта часть территории «Манушака» почти не освещалась, только в некоторых мастерских продолжалась работа, и из открытых дверей пятнами выпадал яркий свет, от которого ночь вокруг становилась еще чернее. Саша улыбнулся в ответ, сказал что-то дежурно-почтительное, но провожать ее не пошел.
«Ну и пусть, — думала Карина, переступая каблучками по неровному бетону и глотая слезы. — Ну и ладно. Можно подумать, я к нему пришла. Девчонки попросили, вот и все. Подумаешь, какой-то механик из Еревана…»
От нее пахло какими-то невиданными экзотическими цветами. Для него это не был запах женщины, он привык, что от женщин пахнет пряным мясным бульоном, хозяйственным мылом и грудным молоком. Но она и не была похожа на женщин, которых он видел в своей жизни, и, конечно, пахнуть тоже должна была по-другому. Она казалась ангелом и распространяла вокруг чистый ангельский аромат. Когда они говорили о какой-то маникюрше и чужом муже, он еле улавливал суть разговора. Он не мог смотреть на нее, потому что она бы сразу все поняла, а потому отводил глаза в сторону, поднимал их вверх и видел звезды, которые расцветали над ней в вечернем небе, вспыхивали в ее густых блестящих волосах. Боясь показаться хамом (и похоже, боялся не зря), он все же не посмел проводить ее, предоставив девушке на каблуках одной выбираться из темного гаражного лабиринта. Ее тут никто не тронет, оправдывался он перед собой, а сам он в эту минуту мог оказаться опаснее любого встречного прохожего. И для нее, и для себя.
Глава 5
Никто их не торопил, и расследование продвигалось ни шатко ни валко, тем более что все, кроме Карины и Марины Станиславовны, работали посменно и вместе собирались редко. Рабочее совещание удалось провести только на следующий день к обеду. Наташа и Вика задержались из солидарности, хотя им отчитываться было не в чем.
Любочка принесла толстую тетрадь с «отвязанным мэном» на обложке («У Насти стащила») и скрупулезно вносила в нее полученную информацию. «Так сразу видна вся картина», — важно объяснила она. Она также завела непрозрачную папку для вещественных доказательств, правда, класть в нее было пока нечего.
— Дурью маешься, — прокомментировала Вика эти приготовления.
Она была не в духе. Ее дочка подхватила в садике простуду, и пришлось оставить ребенка дома с бестолковой свекровью. Вике надо было после работы бежать в аптеку за полосканием, потом в магазин за продуктами. А вечером они с мужем собрались ехать на строительный рынок, менять дверные ручки, которые им продали с ободками не того цвета. Славка сам не справится, потому что менять наверняка не захотят, придется скандалить — а тут уж без Вики не обойтись, в семье только она умеет так разевать варежку, чтоб вышел толк. Она осталась на идиотское сборище только ради Любочки, но не поворчать не могла:
— Ребенок вырос — делать нечего. Раньше по конкурсам ездила, теперь будем бандюков ловить. Ты лучше на йогу запишись, — говорят, мозги прочищает.
Любочка между тем пристроилась к их знаменитому столику и старательно записала Каринин рассказ. Особенно ее заинтересовала фраза механиков о богатой жене.
— Точно, она ведь к нам не ходила никогда, — размышляла Любочка. — Я его как-то осторожно спросила: а где ваша жена стрижется? Он так неопределенно: вообще-то не знаю, где-то в центре. И я так поняла, что она ходит в очень навороченное место, не для простых смертных. А Григорьич не хотел меня обидеть, поэтому не сказал куда. Вот бы узнать!