В прошлом он никогда не задумывался о выгодах и проблемах, которые приносит близнецам их сходство. Их с братом никто не путал — между ними лежали тысячи километров. Впервые на мысль о том, что похожесть двух людей можно как-то использовать, навела его Таня.
Она много рассказывала о своем детстве, о школе, о спорте — она занималась спортивным ориентированием. Он любил ее слушать. В ее изложении самые обыденные вещи становились литературой, обретали фабулу и композицию. Таким маленьким, но ярким эссе была история с близнецами.
— Я только-только пришла в секцию и знакомилась с ребятами, — говорила Таня, вскидывая узкие ладони в особой, одной ей свойственной жестикуляции. — Меня подвели к двум мальчикам — на мой взгляд, абсолютно непохожим, — и сказали: «Это Калашниковы, Вася и Леша. Смотри, не спутай их, потому что они близнецы».
— И все! — Танины руки сокрушенно падали, как крылья усталой птицы. — С этого момента и все три года наших совместных занятий я не могла отличить Васю от Леши, хоть ты тресни! Хотя встречалась с ними по три раза в неделю. Только когда они были вместе — тогда становилось видно, что у Васи подлиннее нос, а у Леши более острый подбородок. Но по отдельности — просто караул. Когда на маршруте спрашивали, у кого компас, я отвечала: «У кого-то из Калашниковых». На самом деле я знала, У КОГО, но не знала, КТО он — Леша или Вася. А признаться в этом было стыдно. Хотя — клянусь тебе, — если б мне не сказали, что это близнецы, мне бы и в голову не пришло, что они вообще родственники.
Обдумывая свою комбинацию с Кириллом, Вадим вспомнил этот Танин рассказ. Различить близнецов по носам, подбородкам, умению носить стильную одежду легко, если есть возможность сравнить их между собой. Разглядывая двойняшек поодиночке, люди путаются, потому что лишены точки отсчета. Как разобрать, чей нос длиннее, если перед тобой только один нос?
Конечно, близнецы-подростки похожи куда больше, чем взрослые мужики, прожившие каждый свою жизнь. И братья Колосовы не исключение — они совершенно разные, если поставить их рядом. Но у них такая колоритная внешность, что их не спутаешь ни с кем другим, а вот между собой легко перепутать, особенно если не знать, что их двое. Но этого никто и не знает! Во всяком случае, в Москве всех, кто это знал, уже нет в живых. Мама умерла давно, а год назад не стало Степана Алексеевича.
Он мысленно проходил с братом привычный маршрут. Заставленный машинами двор с аккуратно подстриженной травкой, нелепая скамейка на газоне. Зеркально-голубой подъезд, магнитный ключ от входной двери и тихий металлический свист, означающий, что Сезам открылся. Небрежный кивок консьержке, лениво отползающая дверь лифта, беглый взгляд в зеркало — только не пялься ты, дурак, на хромированные стены, ты здесь третий год уже живешь. Впрочем, в этот час в лифте никого, кроме тебя, не должно быть.
Дымчатый мрамор холла. Ключ от лестничной площадки, поворот налево и еще раз налево, не заблудись, здесь тебе не карельские леса. Ключ от квартиры, один и второй, порядок неважен… Выход на финишную прямую. Соберись, не торопись и не нервничай, выключатель справа, но если Алина дома, то свет должен гореть. Повесь свой прокураторский плащ на вешалку, ты ведь не забыл, где она, и руки не дрожат.
Собака? Собака не выйдет тебе навстречу, она тебя не любит. Но это меня она не любит — возможно, с тобой сложится по-другому. К счастью, Фагот хорошо воспитан и не реагирует на посторонних людей, иначе на всем плане пришлось бы поставить жирный крест — ведь собачий нос не обманешь.
Так где мы? Все еще в прихожей? Поторопись, тебя ждут, в первую очередь я. Мокасины в угол, ты никогда не убираешь их на полочку для обуви, и тебя за это ругают. Все, теперь можно. Негромко, но внятно:
— Аля, я приехал!
Через минуту она появится на пороге своей комнаты. И произойдет встреча цивилизаций.
В ирландском пабе время текло медленно, как в романах Диккенса. Поутру здесь вообще не было посетителей, но Вадим все равно устроился в самом дальнем и темном углу, заслонившись бесплатной городской газетой, взятой со стойки бара. Газета открывалась очередной скандальной статьей про тестя. Обычно он просматривал этот бред, чтобы еще раз убедиться, что журналисты прочно забыли о младшем поколении семьи, которое представляли они с Алиной. Сегодня читать не получалось, хотя он был достаточно спокоен. Спокоен, как стенные часы, в которых живет только маятник, с тихим шуршанием отсчитывающий бесконечные «тики» и «таки», сотни и тысячи раз подряд.