Капрал продолжал молчать, только роспись оспы на лице потонула в багровом румянце. А полковник дернул уголком рта:
– Я давно подозревал, что твой зять мародер, Маттео. И если сегодня это подтвердится – из уважения к тебе я вышвырну его из полка. Или казню, если решу, что могу пренебречь твоими чувствами.
Капрал откашлялся:
– Мой полковник. Смею доложить, старший сержант Ансельмо мертв. Убит выстрелом в спину. Я привез тело.
– Вот как? – Орсо слегка нахмурился, но Маттео видел скучающее выражение на дне глаз командира. – Покажи.
Несколько минут спустя они приблизились к запыленной лошади, наскоро привязанной к обгоревшей изгороди. Тело сержанта, перекинутое через седло, имело весьма неприглядный вид, но Орсо хладнокровно сдернул его наземь и склонился над раной:
– Знатно разворотили. В упор, шагов с пяти. Стало быть, мы оставили в замке живых. Кто-то очнулся и угостил стервятника. Что ж, поделом. Заройте его где-нибудь, нечего гниль разводить.
Орсо равнодушно шагнул назад, когда капрал слегка нервозно откашлялся.
– Мой полковник… Убийцы сержанта Ансельмо живы и по сей час, и их не меньше чем двое.
Офицер резко обернулся, и капрал не к месту подумал, что глаза Орсо похожи на жерла мортир.
– Продолжай.
Капрал снова откашлялся.
– Я нашел скьявону Ансельмо, она лежала прямо рядом с телом. На лезвии недавно запекшаяся кровь, а перед отъездом сержант протирал оружие. Не иначе, была схватка. Пока Ансельмо сражался с одним, другой выстрелил в него сзади. У стен замка две свежие могилы. В одной похоронен пастор – его тела нет на крыльце. Кто во второй – не ведаю, неграмотен. Там же я нашел обрывки окровавленной рубашки. От Кампано ведут следы двух лошадей, одна из которых принадлежит сержанту: у нее обломана одна из подков, след приметный.
Маттео замолчал, мучительно соображая, не напутал ли чего. Орсо не терпел домыслов и в неудовольствии бывал очень лют.
– Итак, двое, один из них ранен… Видимо, я с ними разминулся, покидая церковь. И сейчас они уже должны были пересечь границу графских земель. Скверно. – Орсо задумчиво рассматривал привезенную скьявону и вдруг брезгливо поморщился. – Сражался, говоришь? Взгляни, капрал. Кровь на клинке не просто запеклась. Клинок накалили, и она свернулась от жара. Ансельмо не сражался, он пытал. А жертва кричала, потому он и подпустил к себе стрелка вплотную. Бог шельму метит, Маттео.
Капрал молчал, поскольку Орсо обращался скорее к себе самому. Полковник же повертел рукоять скьявоны в руке:
– Худо, однако, не это. Хуже то, что Ансельмо не собирался умирать, оставляя в живых свидетелей своих мерзостей. А потому мог наговорить много лишнего. Он всегда любил порисоваться перед побежденными. Наши таинственные визитеры близки к дому Кампано, а главное, к пастору, раз не пожалели времени, чтобы ковырять могилы в сухой земле. Стало быть, они уже могут мчаться в столицу, неся дожу отнюдь не те сведения, которые ему следует получить. Да и кто знает: не за тем ли самым они пожаловали, что и мы?
Оторвавшись от созерцания позлащенных солнцем холмов, Орсо коротко и сухо распорядился:
– Настичь, убить, обыскать! Подмогу возьми по своему разумению. По исполнении прибыть с докладом на постоялый двор Густаво. Выполняй. – Развернувшись на каблуках, он двинулся прочь, но вдруг снова оглянулся: – Маттео, у сержанта осталась семья?
Капрал сглотнул желчную горечь:
– Так точно. Моя сестра и племянник.
Орсо помолчал. Потом протянул Маттео скьявону:
– Что ж, мертвый он принесет им больше пользы. Вот, отдай клинок его сопляку и скажи всю положенную в таких случаях героическую чушь.
Капрал переступил с ноги на ногу:
– Мой полковник, виноват…
– Что еще? – поморщился командир, а Маттео торопливо отчеканил:
– Дерзну просить вашего позволения оставить клинок себе. У меня оружие самое простое. А мальцу всего-то шесть лет, ему без надобы.
Орсо в ответ брезгливо дернул уголком губ:
– Ты и своим неплохо орудуешь, Маттео. А дети – те еще злобные маленькие твари. Безотцовщину мигом затравят. Зато если покойный папаша герой и меч висит над лавкой – другой разговор. Пошел с глаз!
…Издали слышался топот уезжающих всадников. Орсо отвел душу, обрушив на головы подвыпившей солдатни шквал брани и ударов хлыста, и занялся насущными заботами: пора было покидать уничтоженный край. Уже собираясь командовать построение, он подозвал полкового писаря:
– Старший сержант Ансельмо погиб при атаке на замок Кампано. Впиши в реестр потерь. Вдове назначить пенсию.