— О, — робко пробормотала Орланда, — вы не должны баловать меня. Правда, это излишне.
— Но мне это приятно, — легко ответил Стэнли. — Вам надо только выбрать, куда мы поедем. Хотите, отправимся в центр, а потом на Стэнли-маркет, попробовать жареных осьминогов? Помните, Флоренс, говорила?
Она неуверенно улыбнулась.
— Не подумайте, что я неблагодарная, но я не могу оставить Камиллу. Это нечестно и по отношению к ней, и к вашей сестре, и А Ма Тан тоже.
— Отлично, мы возьмем ее с собой. — Не то чтобы ему безумно хотелось так поступить, но Стэнли вполне понимал Орланду.
Но она продолжала неуверенно возражать:
— Большой город не лучшее место для маленькой девочки, и ей пока не интересны музеи и всякие памятники.
— Тогда мы отправимся на пляж, — сказал Стэнли, и лицо Орланды немедленно расцвело счастливой улыбкой.
— Правда? О, Камилле понравится обязательно! Она еще ни разу в жизни не была на пляже. И я тоже… — тихо закончила она.
Никогда не была на пляже… Какую же несчастную жизнь вела эта женщина, с горечью подумал Стэнли. Не только в нищете, но и в одиночестве, без родителей, в сиротском приюте. Какие же ужасы творятся на свете! Неудивительно, что она так привязалась к этому мальчишке… Джерри. Неудивительно, что искала утешения в его объятиях — и в его постели.
По его лицу промелькнула тень. И даже это отняла у нее жестокая судьба.
— Значит, решено, — повторил Стэнли. — Едем на пляж!
Это лучший день в моей жизни, думала Орланда, даже лучше, чем вчерашний. Ведь она провела его вместе с Камиллой и Стэнли. А таким Стэнли она еще не видела. Да, он был столь же великолепным, как и всегда, столь же удивительно внимательным, как вчера, но к тому же веселым и ребячливым, как в бассейне с Камиллой накануне вечером.
Но было в нем и что-то еще, что она не могла определить, нечто заставляющее кровь бурлить в венах каждый раз, когда они со Стэнли обменивались взглядом.
О, Орланда знала, что живет словно во сне, а точнее, в раю — в раю, где сидит на пустынном песчаном пляже, с Камиллой, раскинувшейся поперек ее вытянутых ног, и со Стэнли, старательно строящим песчаные замки, которые девочка каждый раз с радостным визгом ломала обеими ручонками. Солнце сверкало на сильном загорелом торсе лучшего в мире мужчины, заставляя ее снова и снова смотреть на него, впитывая мельчайшие подробности.
И в мозгу потихоньку зарождалась опасная, искушающая мысль как было бы здорово находиться здесь не с человеком, женившимся на ней, чтобы разрушить планы матери наиболее болезненным для той способом, а с настоящим, любящим мужем, отцом ее дочери…
Но они не были семьей, отнюдь не были. Просто Стэнли по-доброму обращался с ней, вот и все. Пытался доказать, что его мать была не права, наговорив ей обидные, оскорбительные, гадкие слова. И от этого она чувствовала себя очень неловко. Но еще тяжелее было сознавать, что он выбрал ее именно за непривлекательность как внешнюю, так и в плане морали. Орланда не стыдилась себя. Не ее вина, что она выросла в сиротском приюте. А Камилла — лучший и последний подарок Джерри, который она ценит больше самой жизни, и пойдет на все, что угодно, лишь бы вырастить девочку здоровой и счастливой. Даже если для этого придется работать судомойкой или изображать жену богатого мужчины, который сам же презирает ее за это…
Она снова взглянула на Стэнли. Но сейчас он не презирал ее. Нет, он всеми возможными способами демонстрировал ей свою доброту и внимание. Сердце Орланды болезненно сжалось.
Он заметил ее взгляд, приостановил свое занятие — восстановление в который уже раз разрушенного замка, поднял глаза… И Орланда начала медленно краснеть. Стэнли многозначительно улыбнулся, и краска на ее щеках стала ярче. Он смотрел на нее долго-долго, и она чувствовала, что между ними есть что-то такое, от чего слабеют колени, а сердце начинает биться где-то в горле.
Камилла, заметив, что Стэнли отвлекся от своего занятия, кинулась вперед и шлепнулась на замок животом, прекрасно представляя все последствия своего поступка.
— О, детка, ты настоящая разрушительница! — воскликнула Орланда и рассмеялась, с облегчением оторвав глаза от серых глаз искусителя и в то же время тоскуя об утрате тонкой невидимой нити, связывающей их.
Стэнли тоже засмеялся, вскочил на ноги, подхватил Камиллу и посадил к себе на плечи.