– Ей может не понравиться это, уверяю вас.
– Да, я знаю, что она может сначала воспротивиться, – признала Энн. – Но я покажу ей, как этим пользоваться, и может быть, она очень скоро начнет их использовать. Подумайте, от скольких забот избавит ее посудомоечная машина.
– Это прекрасная мысль, Энн, и если кто‑нибудь может подвигнуть Фиви вступить в двадцать первый век, так это вы. – Он полистал телефонный справочник. – Тогда позвольте мне позвонить нашему местному дилеру и кое‑что узнать.
Спустя некоторое время Мак‑Криммон набрал номер. Положив после разговора трубку, он быстро подвел итог.
– Это не такая уж большая сумма. Я не вижу, почему мы не можем купить все это прямо сейчас.
Энн расцвела от удовольствия.
– Отлично. Так, следующее, что я хотела бы, – это выделить кое‑что для пожилого джентльмена, которого зовут Макриханиш. Я вчера встретилась с ним на пляже и все не могу забыть о нем. Как печально, что он теряет зрение, как мне показалось, из‑за катаракты, причем такой, которую можно удалить. Как вы думаете… я могу оплатить операцию и его лечение в какой‑нибудь глазной клинике?
Мак‑Криммон замешкался с ответом.
– Я ничего об этом не знаю, Энн. Макриханиш – гордая душа, даже более гордая, чем Фиви.
– Но это же такая потеря для него – медленно слепнуть просто потому, что нет денег на лечение. Кроме того, мое наследство лучше тратить на такие дела, чем на новые машины для бывших коллег и невероятные проекты их быстрого обогащения. – Поймав озадаченный взгляд адвоката, она пояснила: – Это две основные причины, по которым у меня просят денег.
Мак‑Криммон вздохнул.
– Хорошо, я разузнаю о лечении и оплате, но боюсь, что вас ждет разочарование.
– Я сама поговорю с Макриханишем. Может быть, он мне не откажет.
Адвокат сделал еще несколько заметок, затем вопросительно посмотрел на Энн.
– О'кей, – сказала она. – Последнее. Думаю, вы поймете, что это самое трудное. Я хочу дать Рори денег на расширение винокурни.
– Ссуда?
– Нет, просто подарок. Это не должна быть большая сумма – столько, сколько хватит на некоторые усовершенствования, которые он хочет сделать. Я хочу, чтобы Рори увидел, что эта дурацкая легенда лжет. Я хочу, чтобы он мог сделать то, что хочет.
– Он никогда не возьмет деньги.
– Попробуем, – подвела итог Энн. – Скажите ему, что я рискнула дать их ему. Я хочу, чтобы он понял, что может получить деньги и не быть проклятым. Я уверена, что Мак‑Дональд думает, будто, если он получит деньги, непременно случится несчастье.
Мак‑Криммон наклонился вперед в своем кресле и погрозил ей пальцем.
– Вы не должны относиться так легкомысленно к нашей шотландской склонности к суевериям.
– Может быть, – призналась она со смехом. – Но меня озадачило больше всего то, что он согласен взять ссуду в банке, а у меня отказывается. Какая разница? Деньги есть деньги.
– С первого взгляда, возможно, и так, – вздохнул Мак‑Криммон. – Но тут есть еще кое‑что. Послушайте, Энн, уже за полдень. Вы позволите мне пригласить вас на ленч в «Герб Аргайла», чтобы мы могли продолжить наш разговор?
– Это было бы прекрасно. Я собиралась перехватить сандвич в бистро на пристани, но я с радостью принимаю ваше приглашение.
Отель «Герб Аргайла» был неподалеку от конторы Мак‑Криммона, так что они вдвоем прогулялись пешком, и адвокат показывал ей город.
Они заняли столик в общем зале, однако в тихом уголке. Сделав заказ, Мак‑Криммон вернулся к разговору о Рори Мак‑Дональде.
– Вы знаете, Энн, Рори живет бок о бок с данрэйвенской легендой с малых лет. Это часть его наследия, и вы не должны слишком уж сердиться на него за то, что он верит ей. Рок сделал свое дело в жизни его отца и деда. У Рори нет причины думать, что с ним будет по‑иному.
– Но он не должен жить всю жизнь в страхе перед бедностью и несчастьем, нависшими над ним, – это ужасно.
– Может, и так, но это в природе людей Кинтайра. Мы здесь – странная смесь кельтской и северной крови. Мы любим жизнь, но такое сочетание может иногда сделать человека мрачным. Или, в крайнем случае, привести к мистической разновидности фатализма. Просто принимайте Рори таким, каков он есть.
Энн была рада паузе, возникшей, когда принесли их заказ. Она не хотела соглашаться с выводами адвоката и стояла на своем:
– Однако даже со всем своим фатализмом Рори хочет улучшить свое положение. Так что вы можете вынудить его принять небольшой денежный подарок. Если это сработает, может быть, он в конце концов согласится принять хоть часть денег Беллы. Я только хочу показать, что, если у него появятся деньги, конец света не настанет.
– Если бы дело касалось только денег, Рори мог бы продать два Камня Данрэйвена. В Эдинбурге есть музей, который давно ему это предлагает.
Энн замерла с вилкой в руке.
– Так Рори мог продать эти камни?
– Да. Хотя одного из них и не хватает, оставшиеся два имеют историческую ценность. Музей хочет включить их в свою экспозицию.
Энн перевела дыхание.
– Я так понимаю, что он мог продать их и получить достаточно средств, чтобы расплатиться со всеми долгами?
Мак‑Криммон кивнул.
– И ему хватило бы еще и на усовершенствования, которые он хочет сделать?
– Вполне вероятно.
– Так почему он не продаст эти игрушки?
Мак‑Криммон покачал головой.
– Энн, вы, вероятно, не можете понять, что означает для Рори продажа камней. Для него это будет последним ударом. Он чувствует, что поскольку Всемогущий потрудился поместить эти камни в Данрэйвене, они должны оставаться там.
– Извините мою американскую практичность, – сказала Энн. – Но мне кажется, что Рори сам себя загоняет в угол. Он не хотел принять деньги от Беллы иначе, как на своих собственных условиях, он не хочет продать камни, он не хочет даже думать о том, чтобы взять ссуду у меня. Я думаю, он хочет потерпеть поражение.
Мак‑Криммон фыркнул.
– Возможно, я понимаю точку зрения Рори немного лучше, чем вы, Энн. Я имею в виду то, что я кинтайрец. Он очень не хотел рисковать деньгами Беллы, и он считает камни достоянием Мак‑Дональдов, а не только своим. А что касается вашей помощи, так он просто слишком горд, чтобы взять деньги у… у женщины, за которой ухаживает. В нашем старомодном мирке мы склонны считать, что именно мужчина должен обеспечивать свою избранницу.
Энн чуть не подавилась.
– Боже мой, вот еще одно, что мы должны прояснить – ложное убеждение, что между мной и Рори существуют какие‑то романтические отношения.
– А их нет? – Мак‑Криммон расправил свои усы. – Но Фиви казалась такой уверенной в этом, когда позвонила мне.
– Это все ошибка, уверяю вас. – Энн вертела тяжелую серебряную вилку, лежавшую у нее под рукой. – Я знаю, что Белла надеялась сосватать нас, Алисдайр, и я думаю, что именно поэтому Фиви так быстро сделала свои выводы. На самом деле между нами ничего нет. Рори уверил меня, что он не хочет снова вступать в брак, и на самом деле, будучи в Шотландии иностранкой, я не могу быть уверена, что когда‑нибудь поселюсь здесь постоянно.
– Понимаю. Это очень плохо. Я надеялся, что молодой Рори будет удачливее, чем… чем были другие.
– Вы, наверное, имеете в виду Беллу? В этом последнем письме она поведала мне о своей несчастной любви. Это должно было сильно повлиять на те условия, которыми она обставила свое завещание.
Мак‑Криммон ничего не сказал, занятый выбором десерта.
– Вы знали человека, которого любила Белла? – наконец спросила Энн после того, как ее собеседник остановил свой выбор на пироге с крыжовником, но так и продолжал хранить молчание.
– Да, я хорошо его знал. – Он слегка улыбнулся. – Лучше, чем кто‑либо другой.
– Значит, он был вашим другом? – И вдруг она поняла его молчание. – Ох, Алисдайр, это были вы, да? Это вы хотели жениться на Белле?
– Я. – Мак‑Криммон помрачнел. – Я сделал худшую ошибку в своей жизни, когда смирился с планом Беллы уехать отсюда и посмотреть мир. Я не должен был отпускать ее. Я думал, что она переживет несколько приключений и вернется назад, чтобы осесть дома. Моя ошибка сделала нас обоих несчастными.