Я бросилась назад, была надежда, что мальчик в школе, просто испугался сирены, выпрыгнул в окно и сейчас с остальными детьми в школьном дворе.
На крыльце я встретила учительницу по классу скрипки:
— Где Адам? Вы видели его? — Я схватила женщину за плечо.
— Я не знаю, я понесла виолончель в концертный зал, ее забыл предыдущий ученик, ведь завтра у него выступление. Музыканты бывают такими рассеянными. А тут такой шум! В школе пожар! Адам до сих пор в классе?! Какой ужас! Его надо спасти, он же погибнет! — Учительница тряслась от испуга.
Я бросилась в коридор и тщательно обыскала помещение, где только что играл на скрипке мальчик. Скромные школьные стулья, фортепиано, стол и никаких следов мальчика или мест, где он мог бы спрятаться. По коридору топали пожарные, тянули шланги. Один из них крикнул, что мне нельзя здесь находиться. Но я только отмахнулась, мне надо найти Адама. Я побежала по коридорам школы, открывая дверь в каждый класс, выкрикивая его имя. Планомерный обыск каждого кабинета ничего не дал, хотя все закрытые двери я открыла своим швейцарским ножом, заглянула в каждый шкаф и за каждую портьеру.
Через три часа стало понятно, что мальчика нигде нет… К тому времени пожарные потушили небольшое возгорание, свернули свое оборудование и уехали под недовольное гудение учеников, которые хотели уже разбегаться по домам. Дети потихоньку возвращались в свои классы, школа заполнилась привычными звуками.
Я обыскала двор, прошла всю территорию по периметру, залезла и вылезла несколько раз из окна, пытаясь понять, куда и как мог исчезнуть Адам Бланк. Но мальчишка пропал бесследно, только его куртка висела в гардеробе, а в классе остался портфель с тетрадками. Пропала также скрипка, на которой он играл, преступники оставили лишь футляр, забросив его на вершину грязного сугроба под окном класса.
Впервые у Евгении Охотниковой украли клиента из-под носа без шума и следов. Это был грандиозный провал в моей работе телохранителя…
Глава 3
В отделении полиции я провела несколько часов. После звонка Елене в музыкальную школу приехала оперативная группа в составе следователя и оперативного работника, привезли кинолога с собакой. Женевьеву и вахтершу опросили на месте, но женщины только разводили руками, потому что во время пожара поднялась сильнейшая суматоха, и дети убегали кто куда. Эксперт засыпал порошком подоконник в классе скрипки, собака взяла след, но начала скулить и крутиться по коридорам школы. Вариантов, куда можно срочно ехать для поиска пропавшего ребенка, не было ни у полиции, ни у меня.
Вместе с матерью мальчика мы отправились в отделение полиции. Несколько часов на подробный допрос о событиях во время пожара, затем составление фоторобота убегавшего мужчины. Я описала марку и цвет машины, но номера были специально залеплены грязью.
Все это время Елена Генриховна не разговаривала со мной. После печального известия о том, что Адам пропал, она как будто заморозилась, не было слез или криков, только ровные односложные ответы следователю.
Я же была в бешенстве, ни разу такого фиаско за всю мою карьеру не случалось! Тем более в простейшем задании!
Масла в огонь подлил симпатичный следователь Максим с рыжей шевелюрой. Записав рассказ, как я взламывала дверь и догоняла незнакомца, он захлопал длинными ресницами: «Даже не верится, сама Евгения Охотникова — и так накосячить. Фантастика!»
Я задохнулась от приступа злости, кто бы это ни сделал — я найду его!
Полная решимости, я вышла из отдела полиции, фонарь во дворе отчаянно мигал, и идти пришлось практически на ощупь.
Возле серебристого «Мерседеса» я догнала Елену:
— Стойте! Нам надо поговорить!
Елена медленно повернулась в мою сторону:
— Поговорить… Я не хочу видеть тебя, дрянь. Этой мой ребенок! Мой сын! Ты виновата, я наняла тебя охранять его! Убирайся, уходи! Дрянь, идиотка!
Она бросилась на меня и заколотила кулаками по груди. Пришлось влепить ей пощечину, чтобы привести в чувство.
Елена Генриховна без сил опустилась прямо на асфальт у машины, ее трясло от рыданий. Я вытащила ключи от машины, нашла в салоне бутылку с водой и заставила женщину сделать несколько глотков.
Через несколько минут она сидела спокойная, словно не было истерики и криков, только подрагивающие руки выдавали состояние шока.
Я выдохнула:
— Елена, послушайте. Я прошу прощения, что Адам пропал. Да, это моя вина. Я хочу ее исправить. Я сделаю ВСЕ, чтобы его найти. И возможностей у меня гораздо больше, чем у полиции. Я подключу всех, кто может помочь. Это вопрос моей репутации и моего будущего.