Он напрягся и побледнел, его глаза стали суровыми, а рот вытянулся в зловещую линию. Стефани не ощутила удовольствия от того, что так успешно нанесла ему ответный удар, хотя и была удивлена тем, что он достиг цели. Она чувствовала боль от того, что превратила этого мужчину в своего врага.
Энтони шагнул к пей. Она с трудом удержалась, чтобы не отскочить назад. Он был слишком близко. Ее охватил примитивный страх, имени которому она не знала. Она всегда чувствовала себя так, когда он оказывался рядом, — растерянной и испуганной.
Подойдя почти вплотную, он взял ее руки в свои, бросив быстрый взгляд на нежные ладони и тонкие пальчики. У. нее были длинные отполированные ногти с превосходным маникюром, а руки гладкие, без единой царапины.
— Да, вы и одного дня в своей жизни не работали, — сказал он, его глубокий голос теперь был не холодным, а язвительно-насмешливым. — Даже если бы вы точно знали, где распятие, неужели вы думаете, что оно лежит на самом виду, чтобы вы могли взять его своими изящными ручками?
— Я не такая дура, как вам кажется, — сказала она, безуспешно пытаясь вырвать у него свои руки.
Его прикосновение было теплым, легкая шероховатость его ладоней делала очевидным, что он привык работать руками, несмотря на свой элегантный внешний вид. Но не это нервировало ее. Она ощущала в нем силу, почти осязаемую ауру явной физической силы. Он показался ей более высоким, чем она помнила, плечи — более широкими, а весь он — более внушительным и подавляюще мужественным. Она чувствовала себя пойманной в ловушку.
— Мне кажется? — Он склонился к ней, глаза его сверкали. — Я думаю, что вы жадная беспринципная маленькая дура. Я думаю, что вы разбили сердце больному человеку, лежащему наверху, так же как разобьете любому мужчине, лишившемуся рассудка настолько, чтобы полюбить вас.
2
Она снова в отчаянии попыталась вырваться: его слова резали, как нож. Стефани чувствовала, что остатки самоконтроля покидают ее, ноги слабеют и что вот-вот, к его величайшему удовлетворению, она разразится слезами.
Неожиданно Энтони освободил ее, но до того, как она успела отпрянуть, он схватил ее обеими руками за плечи и посмотрел так, как раньше, раздевая своими дерзкими глазами и хладнокровно оценивая ее прелести.
— Но этого совсем не видно, — сказал он как будто самому себе. — Самое бесчестное в вас, милая, — прекрасная, чарующая внешность. Она может легко ослепить мужчину в такой степени, что он поверит, что наткнулся на золото, а не на жадность. Но я знаю правду, не так ли?
— Прекратите. — Каждое слово давалось ей с трудом. — Пожалуйста, Энтони…
— Пожалуйста, Энтони, — повторил он задумчиво, его глаза, прикованные теперь к ее лицу, сузились. — Мне нравится, как это звучит. Хотя окружение могло бы быть получше: спальня, например, и вы, лежа на спине, говорите: «Пожалуйста, Энтони».
Она застонала, как раненое животное, обе ее руки поднялись, чтобы оттолкнуть его. Маска слетела, но чувства, скрываемые в глубине ее потемневших глаз, все еще нельзя было прочесть, он лишь понял, что она в бешенстве… как и он сам.
Энтони знал, что она бессердечная стерва, и все, что она сказала в этой комнате, только утвердило его в этом мнении, но он все еще хотел ее. Чувство было настолько сильным, что он едва сдерживал себя с той минуты, как увидел ее. Борясь с самим собой, он дразнил ее, предпринимая дикие попытки заставить раскрыть свои истинное лицо, чтобы он мог наконец излечиться от горького неистового желания обладать ею.
Но это ему не удалось. Как только он взял ее руки в свои, ответная реакция его тела на прикосновение к ней была такой сильной, что ему пришлось забыть обо всем, чтобы побороть ее. Ее нелепый план найти распятие Габсбургов и категоричный отказ продать записки Джеймса тут же вылетели у него из головы.
— Отойдите от меня, — хрипло сказала Стефани, толкая его в грудь. — Убирайтесь вон из этого дома.
Он резко рассмеялся:
— Вы забыли сказать «пожалуйста». А вам следовало бы знать, что у вас больше шансов получить желаемое, если вы произнесете это слово. Мне нравится слышать, как вы умоляете меня, Стефани. Это почти компенсирует то, что я пережил, когда вы обманули меня.
Он все еще ничего не мог прочесть в ее громадных с поволокой глазах.
— Это было десять лет назад, — сказала она все еще хриплым голосом. — Простите меня за то, что случилось тогда между нами…
— Между нами? Между нами ничего, ничего не случилось. У вас даже не хватило мужества встретиться со мной лицом к лицу, когда в ваш хваткий маленький ум пришла идея сбежать с Харди. Полагаю, мне следует быть благодарным за то, что вы по крайней мере вернули мне мое кольцо, поскольку это фамильная драгоценность, но мне трудно простить вас за то, что вы заставили Джеймса обрушить эту новость на меня.