— Это ты так думаешь! — возразил Хьюго Бенсон. — А я бы сказал, что талантливый педагог и восприимчивая молодая девушка, если она неглупа, могут добиться удивительного эффекта и провести многих.
— В таком случае эти многие должны быть тупицами или идиотами, — с жаром продолжал Арчи отстаивать свою точку зрения. — Уж не воображаешь ли ты, что кто-нибудь из нас мог бы обмануться? Никогда!
— Я полагаю, все зависит от того, насколько девушка хороша и как она одета, — предположил Перри.
— Мы, конечно же, говорим не о проститутках, — произнес Арчи Карнфорт. — Мы говорим о том, может ли девица из низов внушить кому-нибудь из нас, аристократов, находящихся, естественно, в здравом уме, что она — дама из общества. Таков сюжет пьесы, и мне он представляется смехотворным.
— Я с тобой абсолютно согласен, — заметил кто-то из мужчин. — Мы все знаем, как легко совершить в обществе промахи, сразу же разоблачающие чужака.
— Что ты этим хочешь сказать? — спросил Перри.
— Ну возьмем, например, наш круг. Допустим, кто-нибудь попытался бы втереться к нам, мы бы ведь сразу определили, кто это и что. Ведь это все равно что если бы кто-нибудь попытался выдать искусственные бриллианты за изделие от Картье. Мы бы сразу же определили подделку. А ты как думаешь, Элстон?
— Я склонен согласиться с тобой, — отвечал молчавший до тех пор герцог. — И все же пьеса Шоу кажется мне весьма забавной, надо мне ее как-нибудь посмотреть.
— Я бы не стал на это тратить деньги! — сказал Арчи Карнфорт. — Все это ерунда от начала до конца.
— Я не согласен, — резко возразил Хьюго Бенсон. — Помимо всего прочего, женщины легко приспосабливаются к окружающей обстановке и, как хамелеоны, принимают окраску своего окружения.
— И это вздор! — с раздражением сказал лорд Карнфорт. — Женщины приспосабливаются к своей собственной среде, к людям своего уровня. Вне знакомой среды они беспомощны и торчат, как прыщ на носу, — язвительно закончил он.
Хьюго резко встал.
— Самое дурацкое заявление, какое я когда-либо слышал! На протяжении всей истории женщины устраивались и приспосабливались в обществе, где они оказывались в силу сложившихся обстоятельств. Более того, они царствовали в нем, иногда в буквальном смысле. Не забывайте, джентльмены, что почти в каждой женщине скрыта хорошая актриса.
— Пожалуй, я согласен в этом с Хьюго, — заметил герцог.
— Сомневаюсь, что он сумеет это доказать, — раздраженно сказал Арчи Карнфорт.
— А ты сможешь? — насмешливо спросил кто-то.
— Сам подумай! Мы все здесь знаем друг друга очень хорошо, так же, как и большинство женщин, которых Элстон принимает у себя. Тебе не кажется, что человек со стороны, оказавшийся в нашем кругу, будет выделяться в нем, вызывая общую неловкость и до смерти нам надоедая?
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — заметил кто-то. — Такой человек оказался бы бельмом на глазу. Он не понимал бы наших» шуток, не мог бы принимать участие в разговоре о наших общих знакомых, и в результате положение стало бы одинаково невыносимым как для нас, так и для него.
— Вот именно! — сказал Арчи. — И у Хьюго не найдется на это ответа, — злорадно заметил он.
— Нет, найдется! — раздраженно возразил Хьюго. — Общество все время находится в развитии. В него вливаются новые члены, мужчины и женщины, и хотя сначала они и могут испытывать некоторую неловкость, они быстро в нем ассимилируются.
— Я все же утверждаю, что это не так просто, если люди разного происхождения и между ними нет общности интересов, — возразил неугомонный спорщик Арчи Карнфорт.
Оглядев своих собеседников, он добавил:
— Представьте себе, что сегодня среди нас оказался бы человек, который никогда не был на скачках, никогда не играл в бридж, не учился в одной из известных привилегированных школ и никогда раньше не встречался ни с кем из нас. Все, что я могу сказать, — мне было бы жаль такого беднягу.
— А если бы это была женщина? — спросил кто-то со смехом.
— Даже если бы она была хорошенькая, — отвечал лорд Карнфорт, — или, если угодно, красавица, она все равно бы оказалась в затруднительном положении, не зная наших знакомых, не бывая там, где бываем мы, не имея представления о том, что Элстон — самый красивый герцог во всей книге знатных родов Англии.
— Ну если бы она это не оценила, значит, она слепая! — воскликнул Перри под общий хохот.
— С женщинами в этом случае гораздо проще, чем с мужчинами, — сказал Хьюго Бенсон, когда смех затих. — Поэтому я сказал бы, что идея Шоу вполне осуществима. Профессор немало потрудился, чтобы научить Элизу Дулиттл говорить правильно. Но ведь он был специалистом в этом деле. А если бы мы взялись за кого-то, кто не принадлежит по рождению к высшему кругу? Вам не кажется, что она бы очень быстро освоилась с нами, и мы бы приняли ее в свое общество безоговорочно?
— Невозможно! Абсолютно исключено! — не выдержал темпераментный Арчи Карнфорт. — Ты несешь чушь, Хьюго! Ты можешь себе представить, чтобы подобная особа заговорила с Дейзи или Китти? Да они бы раскусили ее и довели до слез за десять минут!
— Окажись она с большими претензиями, безусловно! — кивнул Хьюго Бенсон, — Но если бы это была очень юная особа, как, например, Элиза в пьесе Шоу, я думаю, они бы приняли ее в свой круг.
— Очень юной? — переспросил Арчи Карнфорт. — Да ты видел когда-нибудь такое юное создание, когда она впервые переступает порог классной комнаты, мучительно застенчивая, неловкая, не в состоянии связать двух слов? Меня всегда изумляет, каким образом замужество преображает этих краснеющих барышень в остроумные обаятельные существа, прельщающие всех нас.
— Я думаю, замужество оказывает такое же воздействие, как и профессор у Шоу, — предположил Хьюго. — Однако, джентльмены, мы уклонились от темы. Я утверждаю, что совершенного аутсайдера можно натренировать так же, как эту чертову лошадь, что выиграла сегодня, обойдя фаворита, если, конечно, есть возможность создать подходящие условия.
Герцог слушал сэра Хьюго с явным интересом.
— Так ты заявляешь, — сказал он наконец, — что если молоденькую девушку ввести в наш круг, она не останется застенчивой и неловкой, как считает Арчи, но вскоре станет такой же элегантной и самоуверенной, какими мы воображаем себя.
— Какие мы и есть! — вставил Перри.
— Пусть так. Какие мы есть, — согласился герцог.
— Вот именно, — сказал Хьюго. — Ты все это очень точно выразил, Элстон. А что на это скажет Арчи?
— Я скажу, что ты рехнулся, Хьюго. Такое возможно только на сцене. Если ты так уверен в том, что говоришь, докажи свою правоту, иначе тебе никто не поверит.
Все умолкли, удивленные его выпадом. После паузы герцог насмешливо заметил:
— Это вызов, Хьюго. И я готов держать пари на результат подобного эксперимента.
— И я, — воскликнул кто-то. — А кто у нас будет букмекером?
— Я! — вызвался Перри.
Он видел, что идея заинтересовала герцога, и усматривал в этом пари превосходный способ рассеять его невеселое настроение.
«Во всяком случае, — подумал он про себя, — это что-то новое, но только небу известно, сколько это продлится».
Перегрин подошел к изящному письменному столу в стиле Людовика XVI, достал из бювара листок бумаги с гербом и взял перо.
— Ну смотри, Хьюго, — сказал он. — Я надеюсь, ты нас не подведешь.
— Не имею ни малейшего намерения, — отозвался сэр Хьюго. — Дай мне только минутку на размышление.
— Все, что от тебя требуется, — заговорил герцог, чувствуя, что нужно ясно все изложить, — это найти девушку — ради экономии времени она может быть и леди по происхождению, — никогда не бывавшую в свете, незнакомую с нашей жизнью. И за очень короткое время она должна настолько хорошо усвоить все тонкости высшего общества, чтобы мы могли принять ее как свою. Так?
Хьюго Бенсон кивнул.
— Ставлю тысячу к одному, что Хьюго потерпит неудачу в своем сомнительном предприятии, — сказал с улыбкой лорд Карнфорт.
— Разделяю твою уверенность, Арчи, — сказал сидевший с ним рядом приятель. — Ставлю пятьсот фунтов, Хьюго, что у тебя ничего не выйдет.