Хлопнули двери… Шум, нарастая с каждой пройденной комнатой, ударился с разбега в скрещенные ружья караула около кабинета маршала и затоптался на месте.
– В чем дело?
– Гвардейцы захватили двоих, руководивших наступлением.
– Молодцы-гвардейцы! Где бунтовщики?
– Там.
– Сюда!
Окровавленных и избитых Жана и Влада втащили в комнату и поставили перед Даву.
– Кто вы?
– Мы – восставший Париж!
– А знаете вы, что ожидает восставших?!.
– Победа!
– Молчать! Убью, как собаку!
– Поздно! Наше дело сделано.
– Негодяй! Ваше дело – измена императору!
– Императора больше нет. Судно Бонапарта взорвано, империя полетела к черту!
– Взорвано?!. Императорское судно? Ложь! Император жив.
– Бонапарта съели раки!
– Наглый! Ты смеешь оскорблять императора! – Молодой офицер, багровый от гнева, с размаха ударил Влада в лицо, раз и второй.
Черная, кудлатая борода Влада сползла в сторону [32], открыв небритый подбородок.
– Влад, что это?! – крикнул Жан.
– Князь Ватерлоо?!. – прохрипел Даву.
Роман сорвал сбитую набок бороду и вытер кровь с рассеченной губы.
– Князь Ватерлоо?!. – крикнул Жан.
– Князь Ватерлоо, я расстреляю вас! – прохрипел Даву.
– Это ваше право, маршал.
– Да, да, я это сделаю, я исправлю свою ошибку в день Ватерлоо. Убрать их!
18
Всю ночь шлялась вокруг Дворца Инвалидов настойчивая стрельба.
С жалобным звоном продырявленные стекла опадали на паркет и хрустели под ногами. Восемь раз рабочие имперского металлургического завода штурмовали первую линию баррикад, восемь раз, свирепо ощетиниваясь штыками, наполеоновские гвардейцы отбивали приступ и восемь раз тащили раненых по скользкой от крови и грязи лестнице и складывали в задних комнатах.
Но пули с аккуратностью штабных чиновников отправляли в бессрочный отпуск старых вояк; пополнение не прибывало, и на десятый раз, раздавленная, пала первая линия баррикад.
– Неприятель занял все баррикады… Уже дерутся во дворе… Вам нужно бежать.
– Бежать?… Зачем?…
Даву взял тяжелый пистолет. По привычке попробовал, хорошо ли работает курок, потом застегнул на все пуговицы блестящий маршальский мундир…
Пора! Император ждет.
И в едком дыму, наполнившем задрожавшую комнату, замешкавшаяся на мгновение жизнь успела услышать, как внизу кричали:
– Да здравствует республика!..
19
Пою приятеля младого
И множество его причуд.
Благослови мой долгий труд,
О ты, эпическая муза.
Мы прошли с нашим героем сквозь все главы «Бесцеремонного Романа».
Невидимые, мы были с ним все время – начиная с Ватерлооской битвы, когда удивились полдюжины бравых наполеоновских канониров, когда удивился Наполеон, когда удивилась Франция, когда удивился читатель, и кончая событиями того патетического дня, когда замешкавшаяся на мгновение жизнь маршала Даву услыхала:
– Да здравствует республика!
Мы были с нашим героем все время, мы были невидимы, но это мы послали Романа Владычина на выручку Наполеону – и битва при Ватерлоо была выиграна; это мы помогли Роману Владычину с анекдотичной меткостью пристрелить старую лисицу – Фуше; это мы посоветовали Роману Владычину взять в секретари – не кого-нибудь! – самого Эрнеста Амадея Гофмана; мы выбирали Роману Владычину друзей и возлюбленных и при этом обнаружили недурной вкус; мы толкали нашего героя на всяческие опасности: это мы погнали его на мелодраматический ужин с Аракчеевым; это мы нацепили на Романа Владычина фальшивую бороду, и таким образом ему пришлось быть одновременно и князем Ватерлоо, и заговорщиком Владом; мы попросили нашего героя честно расплатиться за наши «плагиаты» – и он поставил памятник Уэллсу и Твену; мы дошли в своей фантазии до полного абсурда – и заставили нашего героя крестить собственного дедушку.
Мы прошли с нашим героем сквозь все главы «Бесцеремонного Романа».
Нас было четверо, мы были дружны и согласны, мы действовали сообща.
Но, когда была написана глава восемнадцатая четвертой части «Бесцеремонного Романа», трое (авторы) заспорили о четвертом (герое).
– Умер герой или не умер? Кончен роман или не кончен? И если не кончен, то что делать с героем?
Первый из авторов предлагал считать героя умершим, а роман – оконченным.
Схема. Герой эффектно умирает на фоне победоносного шествия революции. Самоубийство Даву символизирует крушение старого строя. Мрачную симфонию последних глав пронизывает бодрый и радостный лейтмотив победы, вырастающий ё торжественный заключительный аккорд: «Да здравствует республика!» Второй автор настаивал на том, что герой жив и роман не кончен.
Схема. Романа ведут на расстрел. Роковая развязка близка. Команда офицера «пли!», но… гвардейцы отказываются стрелять, закалывают офицера и переходят на сторону восставших. Роман остается жив, и его дальнейшая деятельность всецело направлена на пользу человечества. Он умирает в глубокой старости, окруженный друзьями, в тихой идиллической обстановке. Третий автор согласился со вторым в том, что герой жив и роман не кончен, но еще больше запутал вопрос, предложив третий вариант конца.
Схема. Романа ведут на расстрел. Роковая развязка близка. Команда офицера «пли!» – но… Роман спасается с помощью своего «аппарата времени». Возвратившись в нашу эпоху, Роман отыскивает нас, авторов, и рассказывает нам содержание «Бесцеремонного Романа».
Спорили долго, мучительно. Каждый категорически настаивал на своем и язвительно улыбался, слушая других. О компромиссе не могло быть и речи. Работа остановилась, и окончание романа грозило затянуться на неопределенное время.
Прошло два месяца. Вопрос не сдвинулся с мертвой точки. Наоборот – за это время вынужденного отдыха каждый автор еще сильнее уверовал в преимущества своего варианта.
Наш «долгий труд» покрывался метафорической пылью, эпическая муза окончательно отвернулась от нас.
И случилось так, что совершенно посторонний человек, управляющий пансионом «Золотой Лев» в Брюсселе Леон Дебу, написал вместо нас, авторов, заключительную главу «Бесцеремонного Романа»:
«Милостивый государь!
21 октября прошлого года в пансион «Золотой Лев» приехал инженер, господин Владычин. Им, с разрешения владельца пансиона, был приспособлен под лабораторию находившийся во дворе каретный сарай, куда с большой осторожностью были перенесены части какой-то машины, доставленные багажом.
Господин Владычин работал на одном из брюссельских заводов. Все вечера он проводил в своей лаборатории. Один или два раза господин Владычин посетил Ватерлоо.
15 февраля с. г. господин Владычин, по обыкновению, в восемь часов вечера заперся в лаборатории; в десять часов лакей принес туда ужин; около двенадцати ночи раздался оглушительный взрыв, затем последовали еще несколько, но уже более слабых. Только через час пожарным удалось из-под развалин извлечь обуглившийся труп.
Так как среди бумаг покойного оказался единственный ваш адрес, то я счел своим долгом обратиться к вам с просьбой известить родных господина Владычина о происшедшем.
Примите уверения в совершенном почтении.
Управляющий пансионом «Золотой Лев»
Леон Дебу.
Брюссель
22 февраля 1924 г.»
Свердловск – Ленинград
1926
32
Машины времени, властелины истории, ангелы-хранители у ложа марксоматери и – ярмарочная привязная борода, а затем натуральный расстрел. Блеск и нищета выдумки писателей-фантастов продемонстрированы и посрамлены. Так смейся же, читатель, от души смейся, а над чем и над кем – это мы, как принято, будем разбираться позже.