Государственные деятели так не любят… Нет, нет… Так благоговеют перед императором, что им не до веселья…
Финансисты так…
– А где же, где же?…
– Этот… «князь» заставляет себя ждать. Как, однако, любезный Фуше, сказывается происхождение… Дворянин никогда бы…
– Да, да, дворянин…
– Приехать последним… На час позже обозначенного!… Для этого надо быть по крайней мере императором…
– Что ж, князь сейчас что-то вроде наместника императора в Париже… Ему можно… ха-ха\
– Выскочка! – пробормотал Талейран и вздрогнул…
– Князь Ватерлоо! – доложил лакей, и через секунду на пороге появился долгожданный гость, таинственный, знаменитый и уже ненавидимый князь Ватерлоо, министр, ученый и выскочка…
Когда кончились представления и поклоны, Роман сел в стороне.
Хрупкое кресло которого-то Людовика жалобно под ним скрипнуло.
«Я никогда не доверял этим „каторзам" [5]», – подумал Роман и улыбнулся.
К нему подошел Фуше.
– Ваша светлость! Я необычайно рад, что наконец познакомился с вами… Я столько о вас слышал… Ваши проекты… Ваши предприятия…
– О, вы слишком любезны, господин министр…
– Уверяю вас… Кстати, князь, не имеете ли вы каких-либо сведений от императора?
– Я имел сегодня депешу от его величества. Он поздравляет меня с победой и…
– Может быть, князь, вы разрешите мне взглянуть… конечно, если это не секрет…
– Пожалуйста! – недоумевающе сказал Роман.
Он протянул Фуше депешу.
«Министр полиции, – подумал он. – Профессиональные замашки!… Напрасно я дал ему депешу…»
Фуше читал: «Сердечно поздравляю вас, князь, с победой… Берлин взят. Благодарю за ваш план – он безукоризнен… Что слышно в Париже? Желаю вам здоровья и счастья… Жму руку… Наполеон».
Фуше передернуло.
Он не получил от императора поздравительной депеши. Неужели и Талейран тоже?… Это надо выяснить.
– Благодарю вас, князь, – возвратил Фуше депешу, – император очень к вам благоволит!… Лишь к немногим из своих сотрудников он так относится.
– Я счастлив, господин министр, что попал в число этих избранников… надеюсь, что и вы…
– Нет, к сожалению, нет, князь… Император иногда ошибается и расточает свое внимание людям недостойным, в то время как истинные его друзья остаются в тени, – сказал Фуше, подчеркивая каждое слово,
Роман промолчал. У него, оказывается, есть враги в Париже… Так… Это забавно! Необходимо быть настороже.
Лакей доложил о ком-то.
Роман не расслышал и обернулся. Он видел, как лицо Фуше выразило крайнее удивление.
Дама в белом отдавала обществу общий поклон.
Опершись на руку сопровождавшего ее мужчины, она пошла по залу. Была она худощава, стройна, необыкновенно изящна, темные ее глаза смотрели ясно и умно.
– Кто это? – спросил Роман.
– Это мадам Рекамье [6] и художник Давид, – сказал Фуше и прибавил: – Ее никак нельзя было ждать сегодня… После ее конфликта с императором она совершенно игнорирует правительственные балы и банкеты. Ее можно видеть лишь в ее собственном салоне… и вдруг – сегодня!… Странно, очень странно… Вам удивительно везет, князь!…
– Могу ли я быть ей представлен, господин министр?
– Конечно, князь. Я даже думаю, что она здесь лишь для того, чтобы видеть знаменитого князя Ватерлоо!… Любопытство – женский порок, – сказал Фуше с иронией.
– Итак, господин министр… – оборвал Роман.
– Я вас представлю, князь…
Они пошли.
8
Наполеон на фронтах, Роман в Париже, оба до бешенства, до изнеможения работали, работали, работали…
Англия не решалась напасть на Бонапарта; армия, потрепанная в Бельгии и возвратившаяся без полководца, была пополнена и отправлена в Испанию и Португалию, в надежде оттуда повторить удачную кампанию 1809 года…
Наполеон, разместив широкую линию гарнизонов по Восточной границе завоеванных областей, в феврале 1816 года, не задерживаясь перед сильно укрепленной Прагой, пошел прямо на Вену, и в марте, во дворце, где меньше года назад происходил конгресс, он под громовые крики и салют гвардии провозгласил своего пятилетнего сына императором Германии и Австрии.
В Шенбрунне Наполеон имел свидание с Марией Луизой, он поссорился с ней, и эта бесчувственная и тупая женщина, покинутая всеми, переехала в один из богемских монастырей, где и умерла в начале мая.
Ее отец, низложенный император Франц, бежал в Турцию, намереваясь впоследствии перебраться в союзную Россию, но переменившиеся обстоятельства так и не позволили ему последовать этому намерению, и он закончил бездарное существование на берегу Босфора.
Меттерних успел улизнуть в Петербург и там распинался перед русским двором, козыряя сожженной Москвой и побуждая Александра выступить против Наполеона.
Наполеон на фронтах, Роман в Париже…
Наполеон назначил Романа генерал-инженером великой армии.
Роман привлек к сотрудничеству академию и создал ряд научных и промышленных съездов.
Первый съезд.
9
Надо сознаться, он не был блестящим. Роман устал, изнемог, отчаялся… Он надорвал горло, убедительность его жестов достигла апогея, он метался по кафедре, размахивая руками, и слова со взволнованной быстротой, обжигая губы, вырывались из его рта и гасли в холодном молчании зала, переполненного представителями научной и промышленной Франции. Он застывал в твердой и основательной позе, каждое слово чеканил, каждую фразу подчеркивал, но и эти старания были впустую. Холодное молчание зала – оно подступало к кафедре ближе и ближе с каждой минутой. Еще немного – оно захлестнет Романа.
«Черт побери! Как глупо: мне приходится быть на амплуа Коперника перед этим техническим синедрионом», – со злобой подумал Роман.
Роман выпил воды, он пил жадно, большими глотками; края стакана едва заметно, чуть слышно стучали о зубы.
Он волновался.
Это надо прекратить, и, кроме того, съезд не мог так кончиться… Так кончиться съезд не мог…
Роман посмотрел в зал.
В первом ряду старик в пудреном парике, с длинным носом, с ястребиными глазами нахохлился в удобном кресле. От него на весь зал несло иронией. Может быть, он заразил остальных, этот старикашка, это славное прошлое.
Роман посмотрел в зал.
Двое одинаково одетых людей и даже весьма схожих лицом – сходство было, собственно говоря, в полном безличии – подталкивали друг друга и весело улыбались каждому новому заявлению Романа.
Да, пришлось констатировать, что его доклад о мартенах, о бессемеровании, томассировании и некоторых других металлургических процессах [7], мягко выражаясь, не имел успеха.
Отсутствие дерзания, недоверчивость и самодовольство – вот те аплодисменты, которые получил роман. Они звучали, как пощечина.
«Саботажники! Прописать бы им хорошую Чеку!»
Пришлось прибегнуть к приказам. Академия встала на дыбы, но князь Ватерлоо наложил домашний арест на президиум и приступил самостоятельно к организации опытных мастерских. И только когда лабораторные занятия подтвердили предложенные им теории, Роман снял арест с опальных ученых, догадавшихся «сменить вехи».
В декабре Роман открыл Институт металлургии, где широко были поставлены опыты и изыскания и где доучивались инженеры Франции.
5
От фр. «quatorze» – «четырнадцать», вычурная резная мебель в стиле Людовика XIV, не обученная выдерживать обвалы семипудовых задов и грубое обращение.
6
Жанну-Франсуазу-Жюли-Аделаиду Рекамье (1777 – 1849) только наши три автора величают Жюльеной. Все, кто удостаивался ее доверительности, называли ее Жюли. Была выдана замуж в шестнадцать лет, зато потом никому из всеевропейского множества воздыхателей никакими силами так и не удалось завоевать сердце знаменитой красавицы (в том числе и Наполеону; его переданное через третьих лиц капральской прямоты предложение было отвергнуто; в отместку он распорядился разорить законного супруга Жюли, а непокорную выслал из Франции), – эту славу история за ней закрепила.
Так что, даря своего героя любовью мадам Рекамье, авторы потворствуют ему сверх всякой меры, ни у кого не должно быть ни малейших сомнений на этот счет.
7
Речь идет о процессах передела железного лома и жидкого чугуна в сталь, разработанных во второй половине XIX в. Названы по именам изобретателей: француза Пьера Мартена (1824 – 1915), англичан Генри Бессемера (1813 – 1898) и Сидни Джилкриста Томаса (1850 – 1885). Применение этих процессов открыло широчайшие возможности в машиностроении. Повсеместно применяются и сейчас, но те из потомков, кто позабывчивее, называют способ Мартена просто «регенерированием», а способы Бессемера и Томаса – просто «конвертерными».