Молодой человек вздохнул.
— Он не приказал усыпить Корво, не оглушил его и не лишил подвижности. Только отобрал оружие и оставил под надзором двух «китобоев»-новичков. Как будто хотел, чтобы тот бежал. Конечно, Корво воспользовался этим шансом — такие, как он, всегда пользуются — и, убив еще Бездна знает сколько наших, схлестнулся с Даудом посреди бывшей Торговой Палаты бывшего Финансового района в Радшоре.
Томас не сказал, что та схватка до сих пор стояла у него перед глазами. Красный плащ Дауда и черный камзол Корво слились в клокочущий вихрь, разрывавший здание на куски, откалывающий осколки от стен и разносящий в труху мебель. Скрежет и звон клинков, выстрелы пистолета Корво, сливающиеся в частую очередь, стрелы из наручного арбалета Дауда, выбивающие из стен щепки. Красное и черное. Мертвая хватка против живой воли. Кровь против смерти.
Все закончилось — не так быстро, чисто и красиво, как на показательных поединках, но закончилось. Дауд лежал у стены, неловко зажимая льющую из бока кровь рукой в перчатке и на глазах бледнея. Корво, в своей уродливой железной маске, стоял над главарем «китобоев» с клинком наголо. Хлестала, пенясь и плюясь, вода из перерезанного ненароком крана, медленно оседала желтая кирпичная пыль, поднятая сапогами поединщиков.
— Смерть победила. Так всегда бывает, — выдавил из себя Томас. — И… он попросил пощады. Дауд покаялся Корво во всех своих грехах — в первую очередь за смерть Императрицы. Он умолял отпустить его, клянясь, что покинет город немедленно. Была ли это трусость перед лицом — маской — черной смерти? Нет. Дауд не такой человек. Думаю, он был искренен — к этому все и шло с самого начала. Клинок Дануолла на самом деле хотел уйти со сцены.
— И Корво пощадил его? — если бы скепсис имел вес, слова инспектора вышибли бы из Томаса дух.
— Лично я считаю это чудом, — сообщил парень. Худое лицо было спокойно и немного печально. — Но я был там и видел все своими глазами. Он просто развернулся и ушел, растворился в «пересечении», покинул Затопленный квартал и больше не появлялся в пределах нашей видимости. Как и мастер Дауд. Он… он оставил нас — навсегда. И хотя моя сила все еще при мне, «китобоев» больше нет.
Из коридора раздались быстрые приближающиеся шаги. Инспектор подобрался, нервно блеснул глазами — в тюрьмах никто не торопится без причины, значит, случилось что-то экстраординарное. Дверь распахнулась, вошел — почти вбежал — человек в темной форме Криминального Департамента, что-то прошептал инспектору на ухо и нерешительно отступил. Кук опустил голову и резко выдохнул, затем резким движением отпустил коллегу.
В двери щелкнул замок, они снова остались одни. Инспектор поднял голову. Он выглядел постаревшим.
— Сообщают, что Лорд-регент Хэвлок с ближайшими соратниками и принцессой Эмили только что отбыли на осмотр маяка, — ровным тоном сообщил он. — За два дня до намеченной даты, так что получается, что все наши беседы и откровения были зря. Также сообщается, что в районе вашей бывшей штаб-квартиры, около паба «Песья яма», произошла очередная резня — точь-в-точь такая, как устраивал раньше Корво. А ближе к устью Ренхевена, за пределами блокады, видели моторную лодку — и она тоже направлялась к Кингспарроу.
— Хэвлоку и остальным не жить, — среагировал Томас, не раздумывая. Он уставился на инспектора с непонятным выражением лица. — Во имя грязных помыслов Чужого, Фарли, почему ты до сих пор не бросил свою дурацкую, ненужную работу? Все летит в Бездну, мы стоим по самые ноздри в крови и дерьме, а ты с остальными олухами из Департамента делаешь вид, что стоит только потерпеть, и все снова будет, как прежде. Но это ложь! Дануолл либо погибнет, захлебнувшись в собственной ядовитой рвоте и испражнениях, либо изменится так страшно и непоправимо, как никому и не снилось. Так чего ради ты до сих пор играешь перед всеми эту идиотскую роль хорошего парня? Пора бы уже догадаться, что мир их не ценит! — он почти кричал, этот молодой, красивый парень с усталыми глазами, а за окном креп ветер и рычали громом в отдалении черные тучи.
— Потому что меня с детства приучили, что есть такая странная и смешная штука, как честь офицера, дорогой Томас, — в голосе инспектора звякнул металл. — Собственно, учили нас обоих, но воспринял науку, по всей вероятности, только я. Досадное упущение со стороны родителей.
Томас Кук вздрогнул и опустил голову.
— Как они? — голос «китобоя» был почти не слышен. Фарли мотнул головой.
— Мама еще слаба, но эликсир, что ты достал для нее, определенно помогает. Если все сложится удачно, можно будет попробовать увезти ее вглубь страны, на запад — в Поттерстед, может быть. Она до сих пор считает, что ты — помощник капитана на китобойном судне, и постоянно ходишь в дальние рейсы.
Томас вздохнул.
— В определенном смысле, до недавних пор так и было. А… что отец?
— Так и не простил. Извини, Томми. Ты сам говорил: месть — забавное чувство.
Младший брат, бывший «китобой», бывший помощник неуловимого и страшного Дауда, Клинка Дануолла, искривил губы в усмешке.
— Да… — прошептал он. — Сколько побед не одерживай, мы всегда проигрываем самые нужные битвы и самых важных людей… Давно следовало это понять.
Небо раскололось на мелкие кусочки, как витраж под добрым ударом топора. Бледные языки молний лизнули невидимое из окна море. По стеклам стегнул первый хлыст холодного дождевого шквала. Инспектор Фарли Кук поднялся, остановил и выключил аудиограф, отпер дверь своим ключом и замер на пороге.
— И что же? — сказал он, и в резком, хрипловатом голосе впервые прозвучало что-то, похожее на искренность. — Идешь со мной?
Томас не ответил ничего, но встал и сделал сначала один шаг, а потом второй. И они шли по темному коридору, и за спиной у них расцветали диковинные бело-фиолетовые цветки грозовых разрядов, и бушевал ветер, словно армии демонов штурмовали небо и на этот раз были твердо уверены в победе. В самом деле, это была обыкновенная гроза в Дануолле на исходе Месяца Льда, но во вспышках молний и порывах ветра казалось, будто рушится сама Вселенная.
КОНЕЦ.
</p>
<p>
</p>