Прошло шесть часов, а Ортега все еще возился с аппаратом. Он пока не понял назначения этого механизма, но послушно следовал указаниям Уродца. Тот неподвижно покоился в резервуаре с закрытыми глазами, изредка пошевеливаясь, а иногда надолго замолкая. Впервые период его мысленного просветления был столь продолжительным, хотя и стоил мозгу немалых усилий — дважды Уродец принимался рыдать, находясь на грани нервного истощения.
Тем временем работа над аппаратом понемногу продвигалась. Прежде такое было им не под силу, теперь же Уродец мог описать, что видит на Омеге. Он и раньше рассказывал о совершенно невообразимых механизмах, но ни разу не дал отцу даже набросков их конструкций. Сейчас он наблюдал за строительством подобной машины, происходившим, судя по всему, на Омеге, и передавал Ортеге все нюансы ее создания, а доктор шаг за шагом воспроизводил их у себя в лаборатории.
— Ток, — произнес Уродец после долгого молчания. — Подключи ток.
Ортега соединил провода и включил реостат. Уродец потребовал:
— Еще. — И через некоторое время: — Еще сильнее.
Когда он в очередной раз велел увеличить напряжение, Ортега возразил:
— Нельзя. Мы и так уже превысили норму потребления. Нас могут вычислить.
— Нужно больше. Он пытается…
Ортега подвинул реостат вперед на одно деление. Уродец комментировал:
— Все изменилось. Даже смешно. Они словно ополоумели. Теперь они гоняются за… кем-то вроде бизона.
— Ополоумели?
— Постой, вот снова эта машина. Еще напряжения. Еще… Он велит нагнетать мощность.
Ортега стиснул зубы и, опасливо посмотрев куда-то вверх, повернул рукоятку до конца. Неожиданно в помещении раскатисто прогремел чей-то голос:
— Алло. Алло. Вы меня слышите? Вы меня слышите? Алло!
— Я вас слышу, — ответил Ортега. — Откуда вы говорите?
— Вы меня слышите? Алло!
— Призраки подступают, — пробормотал Уродец. — Я больше не… не могу…
— Алло! Ваш аппарат не завершен, либо его надо настроить. Не удается связаться с разумом-проводником…
— Призраки. Пожирают. Мне нужно…
— …пытаемся связаться с вами. Мы в силах помочь. Нам известны ваши затруднения — мы узнали о них через разум-проводник вашего мутанта. У нас в руках ядерная энергия; мы подчинили ее себе и хотели бы…
— Призраки подступают… Я не хочу… Мозг открыт… Нет, нет, не надо…
Пот струился по лицу Ортеги. Он перевел взгляд с монстра на аппарат, затем снова взглянул на Уродца. Голос гремел:
— Необходима настройка связи, иначе общение будет затруднено: я вас не слышу. Что случилось с разумом-проводником? Мы потеряли с ним контакт.
— Призраки…
— Мы располагаем ядерной энергией. Мы в силах помочь…
— Теперь лучше. Я снова вижу Омегу. Или… нет… это не она…
— …ядерной энергией…
— Там, где была Земля… вспышка… светлая вспышка… как солнце. Произошла цепная реакция… да, по всей видимости…
— …помочь вам освободить атом…
— Раньше была одна Земля! Одна Земля!
Рыхлое лицо на телеэкране сохраняло невозмутимость. Его обладатель, несомненно, был азиатом. Действительно, отец Филиппа Йенга был родом с Тибета, и сыну передалась та особая гималайская безмятежность, равно как и ум — извилистый, словно критский лабиринт. Это был грузный, одутловатый человек, чьим коньком оставалась логика, хотя в последнее время он мало практиковал. Примкнув к организации, он пробавлялся случайными доходами, а в оставшееся время прорабатывал сложные вероятностные планы, которые ему предлагались. Он был разносторонне образованным дилетантом и сейчас обсуждал вопросы психиатрии с Илзой Картер.
— Я приехал туда, как только смог, — рассказывал он. — Когда Ортега перестал отвечать на мои телевызовы, мы решили, что ВКМ засек наше укрытие. Я отправился туда с одним никчемным сотрудником и заслал его внутрь. Оказалось, это не ВКМ. Все вышло из-под контроля, Илза.
Девушка отвернулась от экрана, чтобы мельком взглянуть на двух мужчин, неподвижно сидящих у дальней стены.
— Плюс эти двое, — добавила она. — Ты получил от меня сведения относительно Майкла Де Анцы и Луиса Бридена?
— Да, получил.
— Они пришли ко мне пять часов назад. Они ни о чем не догадываются, но им показалось, что с Джозефом Бриденом что-то случилось. Они узнали, что он заходил к Спрингфилду, что потом Спрингфилд умер, и потребовали подробностей. Я не решилась открыться им. Я ввела обоим тот — помнишь? — новый анестетик и погрузила в каталепсию. Теперь сижу и жду связи с тобой или с Ортегой.