Милва: А у меня под ним ничего нет.
Туула: Так я тебе фартук дам.
Милва: Не надо фартук, ненавижу фартуки. Я постараюсь аккуратно.
Марко: Милва боится фартуков, как огня. Ей кажется, что они угнетают женщин. Костюм делает мужчину мужчиной, а фартук превращает женщину в бабу. Хотя нет. Милва боится фартуков, потому что…
Милва: Мне у вас нравится!
Туула: Это хорошо.
Милва: У вас всегда так уютно.
Туула: Стараемся.
Марко: Милве нравится бывать у нас, потому что…
Милва: Ой, это жасминовый рис? Пахнет, как духи. Жасмином. Здорово.
Марко: Милва постоянно меня перебивает, потому что боится, что я расскажу всем, что она…
Милва: …сирота и росла в детском доме. И нисколько я этого не боюсь.
Туула: А что в этом такого постыдного? Что ж теперь.
Марко: Никто и не говорит, что в этом есть что-то постыдное. Ты сама себя выдаешь, хрю-хрю.
Милва: Перестань, Марко.
Туула: Так значит, у тебя нет ни отца, ни матери?
Милва: Нет. А еще никаких обязательств и никаких проблем.
Туула: Бедняжка!
Милва: Вы, Туула, и вправду мне сочувствуете?
Сеппо: Туула — женщина, учти это. Женщина в полном смысле этого слова. Стопроцентная баба.
Марко: И мать, учитывай и этот факт. Мать в полном смысле этого слова. Стопроцентная мамаша.
Туула: Не слушай ты их, я вообще не понимаю, о чем они тут болтают.
Марко: О том, что если ты мать, то ты мать для всех. Материнство — это навсегда. Источник материнской нежности и состраданияникогда не иссякнет.
Туула: Что за чушь вы несете?
Милва: А вы позволяете им это делать.
Марко: Вот только сказать то же самое об отцовстве, увы, нельзя…
Сеппо: Ты чем-то недоволен?
Марко: Конечно. Но мужчины не жалуются.
Сеппо: Мужчины делают то, что им положено. И если надо жаловаться, они жалуются. Только прямо и откровенно.
Туула: Может, сменим тему разговора?
Сеппо: Пожалуйста. И о чем мы будем говорить?
Туула: Прости, Милва.
Милва: За что?
Туула: За них. Поверь, у нас не всегда так.
Милва: Да нет, что вы, это даже интересно. Я так мало видела семей изнутри…
Сеппо: Что же здесь интересного? Здесь, как видишь, разворачивается тривиальная семейная драма: птенец покидает родные пенаты и улетает в мир, а две старые вороны остаются сидеть на ветке и каркать. Все согласно законам природы. Только в нашем случае птенец почему-то решил влезть обратно в гнездо и стал буянить, чего в природе, как известно, быть не должно.
Туула: Сеппо!
Марко: Ты неправ. В природе, как только птенец покидает родное гнездо, его родители создают новую семью. Друг с другом.
Сеппо: Увы, твоя мать слишком стара для этого.
Марко: Друг с другом.
Сеппо: Я тоже стар. По-своему.
Туула: Это ужасно.
Марко: В природе, когда самец понимает, что он стар, он уходит. Покидает стаю ради благополучия других.
Сеппо: А вот и нет. В природе молодой самец занимает место старого вожака, как только он становится способным занять это место. Если вообще становится… Человеческая жизнь — это пародия на жизнь естественную: молодые самцы хнычут, умоляя стариков пропустить их вперед. И те пропускают — самки научили их такой вежливости. А потому молодые самцы такие нежные, как свежие булочки, ткни их пальцем, и они тут же оседают на месте.
Туула: Все, я пошла спать.
Милва: Не уходите, прошу вас. Меня совсем не волнует то, что они говорят.
Туула: Зато меня волнует.
Сеппо: И меня. Меня волнует, кому достанется этот мир после нас. Хотя, впрочем, какая нам разница. Наши могилы травой зарастут к тому времени, когда вы будете растить своих детей.
Марко: Может быть, мы поумнеем к тому времени.
Сеппо: Конечно.
Марко: Станем гуманнее…
Сеппо: Умнее — наверняка, а вот гуманнее — вряд ли. У вас не останется на это ни сил, ни возможности. Ваши дети будут читать Коран. Это мальчики. А девочки нацепят на себя фартуки.
Милва: И это то, к чему вы стремитесь?
Сеппо: Я ни к чему не стремлюсь. Я не мусульманин и не террорист. Но рано или поздно это придет. У этих ребят четкие цели и конкретные задачи. Их культура не терпит непослушания. Она поглотит все сомневающиеся в себе культуры. Включая гуманизм. А знаете ли вы, что такое гуманизм?