Отстранившись и заставив отлипнуть от себя андроида, я аккуратно дотронулась до диода под затуманенный взгляд темных глаз. Мышцы давно не выполняли любые желания и сигналы мозга на той молниеносной скорости, что ранее была у солдата внутри. Но все же пальцы чесались вырвать этот треклятый круг, мигающий желтым. Я понимала, почему диоды были установлены андроидам: удобно наблюдать за состоянием психической работы роботов, пока те исполняют работу, порой, не самую положительную. Даже страшно подумать, что ощущали девианты, вынужденные волочить свою жизнь в стенах борделей… однако теперь большинство андроидов избавлялись от этой мерзкой вещи. Коннор почему-то этого не делал, хоть прошло уже не меньше двух недель.
– Почему ты его еще не убрал?
Туман в карих глазах сменился холодностью. Он мягко убрал мою руку, заставив человеческую кожу покрыться мурашками.
– Не хочу забывать о том, кто я есть на самом деле.
– И кто же ты на самом деле?
Мой тон был слишком саркастичным, и Коннор это уловил. Он сощурился, раздумывая, а стоит ли меня посвящать в такие подробности его чертогов новоиспеченного «живого» разума.
– Я – машина.
– Нет, Коннор, ты не машина, – встав на ноги, я обошла диван. Дел оставалось не мало, в особенности на кухне. Хэнк Андерсон был приглашен на ужин, настолько мне не хотелось оставаться в этом доме одной. – Ты болван.
– Почему? – андроид повернулся, все еще сидя на диване. Его рубашка местами покрылась характерными складочками. – Разве плохо, что я осознаю, кто есть на самом деле?
Он смотрел на меня таким недоуменным, но щенячьим взглядом, что я почувствовала себя самой большой мразью на свете. Он был прав. Не было ничего плохого в том, чтобы знать, кто ты есть на самом деле. Кем бы ты не стал в будущем или настоящем, твою истинную сущность это уже никогда не изменит. Он был андроидом. Я – убийцей.
– Нет, ничего плохого. Извини… я, как и ты, не знаю, что со всем этим делать.
Вечер близился к своему пику. Мне все же удалось соорудить нечто вроде французских спагетти. Разговаривать с андроидом уже не было так страшно, даже больше – я охотно консультировала его, что и куда поставить. В какой-то момент я застала его, стоящего в коридоре спиной. И только когда Коннор озадаченно повернулся в мою сторону, отметила в его руках стойку для катаны. В голове больно кольнуло. Самые отдаленные участки мозга подкидывали воспоминания о блестящем лезвии, стремительно скрывающимся в пучинах речной воды; о лезвии, которое невесомо парило рядом с шеей еще враждебного Коннора в заброшенном доме; о лезвии, которое блестело сквозь стеклянный ящик в утонченных руках Эмильды Рейн – руководителя подразделения. Выкидывать стойку было чем-то неправильным, и потому она стояла на тумбе в коридоре – пустая и темная.
Андерсон пришел с последними лучами заката. Ему не требовалась машина, даже не требовалось одеваться как-то по-светски, ведь он жил всего в нескольких сотен метрах. И потому я не удивилась, обнаружив на пороге старика без куртки – даже если бы он пришел в тапочках, пробираясь сквозь снег, мне бы не показалось это странным. Светлая рубашка в полосатых цветастых разводах совершенно не сочеталась с его уже давно не молодым лицом и сединой, но я все еще помнила четыре золотых правила «клуба анонимных идиотов», так что не стала ничего говорить на эту тему.
Лейтенант прохаживал по дому, пока я накрывала на стол. Коннор о чем-то учтиво говорил с мужчиной, но, кажется, тому было явно не до полицейских дел. Появление его в кухне было эпичным. Мужчина самодовольно хлопнул себя по груди, произнеся нечто вроде «Какие мы с вами молодцы».
– Лейтенант, – тактично напомнил Хэнку андроид. – Вы же ничего не сделали.
– Как это ничего не сделал? Я тебя сюда притащил! Сам бы ты ни в жизнь сюда не пришел.
Диод вновь загорелся желтым цветом. Андроид это знал и потому скрыл свой стыдливый, нахмуренный взгляд. Я не стала обращать на это внимание, оставляя все только разбитые стены позади.
Ужин прошел на удивление в дружелюбной атмосфере. Хэнк, хоть и предпочитал черный шотландский виски, все же не отказался от бокала вина. Оно ему был все равно, что вода. Лишь глаза приобрели легкий блеск. И когда с ужином было покончено, мужчина довольно откинулся на спинку стула.
– Давно я не видел домашней еды.
– С вашим рационом это не удивительно, – равнодушно произнес андроид. Он уже успел нацепить на себя свой синий пиджак.
– Дожился. Трехмесячный ребенок учит меня жизни.
– Я не ребенок.
– Ругаетесь, как старые супруги. Мы можем сменить тему? – я с виноватым видом попыталась привлечь к себе внимание. Мне это удалось. – Нет желания заканчивать вечер на взаимных оскорблениях.
Андерсон слегка приподнял подбородок, сверля меня вздернутым вверх взглядом. Я все еще не любила пристальные взоры, и это чувство дискомфорта не покидало меня на протяжении всей жизни. Даже тех самых семи лет.
– Как вышло, что тебя отпустили так просто? – мужчина выдал этот вопрос с таким нарочито растянутым тоном, словно бы последние несколько дней только он его и мучал. – Ты ведь убила одного из них.
– Вообще-то, не так просто меня и отпустили. Пришлось подписать кучу бумажек о неразглашении, – я понимала, к чему ведет этот разговор, и это доставляло раздражение. Я спрятала руки под стол, нервно наминая пальцы. К сожалению, это не ускользнуло от внимания Коннора и его прищуренных глаз. Наверняка опять следит за тем, как сердце меняет свой ритм. – К тому же, никого я не убила.
– Как так?
– Обычно. С чего я вообще решила, что смогу убить солдата. Наверное, шоковое состояние так сильно повлияло.
– Занятно, – констатировал Андерсон, уложив руки на стол и изобразив пальцами кавычки. – И много вас таких «изгоев» по стране ходит?
– Лейтенант. Бумаги о неразглашении. Я не хочу в тюрьму.
– Шестнадцать человек.
Андроид произнес это так неожиданно, что мы оба резко повернули к нему головы. Хэнк смотрел на него недоуменным взглядом, я – испуганным. Коннора это не смущало. Он, как ни в чем не бывало, сидел с идеально прямой осанкой, простодушно перекидывая взор с меня на Андерсона. Через секунду андроид спешно продолжил:
– По крайней мере, это число было две недели назад. Сейчас оно наверняка снизилось после появления возможности вторичной операции.
– Ты посмотри-ка, Пентаггон крякнул.
– Коннор, ты что, хакерством занимаешься? – внутри нарастала злость, но она быстро была отодвинута испугом. Андроид заметил на себе мой суровый взгляд, отчего его взор неловко забегал по столу. – Тебе жить надоело?
– Я просто собираю важную для меня информацию, – повседневным тоном произнес Коннор.
– Подразделение такого не простит. Если узнают – будешь рыб кормить на дне реки.
– А ты, я смотрю, тот еще пессимист, – Хэнк настойчиво отдернул меня. И не зря. Совладав с внутренним смятением, я вдруг поняла, что заставила Коннора чувствовать себя виновато. Он и вправду был похож на ребенка. – Раз он все равно все знает, может, расскажешь?
– Не стану я ничего говорить. Мне в тюрьму не хочется. Лучше расскажите, что произошло в «Киберлайф»?
Андерсон, замешкавшись, раздосадованно махнул рукой, мол, «ничего интересного». Он качнул головой в сторону гостиной, разминая шею, и его седые волосы блеснули странным «проволочным» светом.
– Лейтенант помог мне, – ощутив облегчение от упущенной темы хакерства, Коннор, как ни в чем не бывало, пояснил поведение Хэнка. – Хоть и мог спутать меня с другим андроидом.
– Да вы провидец, офицер.
– Однако я все же не понимаю, почему лейтенант Андерсон поверил в то, что ты могла сбежать.
В этот раз Хэнку предстояло ощутить на себе два ожидающих ответа взгляда. Он ошарашенно и возмущенно одновременно перекидывал холодный взор старческих глаз с меня на андроида. Его лицо начинала покрывать краска, и вряд ли это был эффект вина. Скорее, эффект неожиданности. По крайней мере, внутри меня он точно играл.
– В каком смысле сбежала, лейтенант?
– Да я черт знаю, что в твоей черепушке творится! – всего один вопрос, и Хэнк взорвался. Он нещадно жестикулировал руками, отражал всякую возможную словесную атаку, даже не давая вставить нам слова. – То ты безэмоциональная, то несешься по лесу! Откуда я мог знать, что на этот раз взбрело в твою голову?! Андроид сказал, что ты сбежала, я ж не знал, что ты у меня в подвале валяешься!