Для нас нет конца.
Никогда не будет конца двум сердцам, которые наконец нашли друг друга.
Никогда.
Глава 36
Я медленно прихожу в сознание.
Туман в моей голове соединяет всё воедино, делая невозможным разделить сон и реальность. Я борюсь с усталостью, когда она грозит затянуть меня обратно, потому что я так устала. Так невероятно устала.
— Ари?
Я дергаюсь сама не своя, даже не заметив, что не одна.
Мне приходится приложить усилия, чтобы приоткрыть глаза и увидеть Пайпер, стоящую рядом со мной. Она плачет, но всё ещё улыбается, так что думаю, всё хорошо.
— Не двигайся. Я позову его.
Его? Не двигаться? Я даже не могу полностью открыть глаза, а она... считает, что я встану и убегу? Я поворачиваю голову и смотрю в ту сторону, куда она только что ушла. По крайней мере, я была права, когда думала, что нахожусь в больнице. Через открытую дверь видна суета на сестринском посту.
Я теряю из виду медсестёр, когда гигантское тело врезается в открытую дверь, торопясь войти в палату. Мой взгляд скользит по телу и останавливается, когда я вижу покрасневшие глаза и усталое лицо мужчины, который хранит у себя моё сердце. В три быстрых шага он оказывается рядом. Прежде чем опуститься на колени рядом с кроватью, его руки окутывают мои и притягивают к себе. Тяжело вздыхая, он прижимается лбом к нашим рукам.
— Чёрт, Ари, — выдыхает он. — Это самый страшный момент в моей грёбаной жизни.
Воспоминания врезаются в меня, и каким-то образом мне удается взять себя в руки.
— Ребенок? — хриплю я, мое горло горит.
Он поднимает глаза. То, что было в них, когда он ворвался сюда, и то, что я боялась увидеть при нашей следующей встрече, исчезло. Вместо этого в них горит неподдельная радость.
— Все прекрасно.
— Прекрасно?
— Он крепенький.
— Ничего не случилось? Даже после того, как я упала?
Он качает головой, его лицо такое нежное, а глаза полны любви.
— Ничего плохого не случилось. Мне сказали, что наш ребёнок создан из чего-то по-настоящему крепкого.
Слёзы текут по моим щекам, когда он говорит мне мои же слова. Они продолжают падать, теряясь в моих волосах. Он назвал его нашим ребёнком.
— Из самого лучшего, — шепчу я дрожащим голосом.
— Да, детка, из самого лучшего.
— Ты счастлив?
В уголках его глаз появляются морщинки, его улыбка еле заметна, но она такая долгожданная. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня в висок.
— Ты в порядке. Ничто больше не причинит тебе боли. Ребёнок, которого мы создали, в порядке. Нет ни одной чёртовой вещи, которая бы меня сейчас не радовала. Я позабочусь, чтобы ты в этом не сомневалась, Ари. Я тебе обещаю. Я никогда не подведу тебя и нашего малыша, больше никогда. Единственное, что сделает меня счастливее, кроме того, что с вами обоими всё в порядке, это если я отвезу вас домой.
— Наш малыш, — выдыхаю я.
— Я буду любить нашего малыша, Ари. Как я могу не любить его, когда он является частью тебя?
— И частью тебя тоже.
— Мне говорили, что это хорошо, — шутит он. — Но, да, детка. Мы создали этого малыша, и нет ни единого шанса, что он будет чем-то меньшим, чем чёртово совершенство. Я позволил тебе упасть, когда меня не было рядом. Я подвёл тебя, потому что позволил дерьму в своей голове затуманить то, в чём никогда не должен был сомневаться. Я должен был выбить ту дверь и отвезти тебя домой. Я никогда не забуду, что чуть было не опоздал. Чёрт, мне так жаль, детка.
— Ничего подобного. Мы в порядке — все трое, — всхлипываю я. — Я люблю тебя.
— Чёрт, — выдыхает он, прижимаясь губами к моим. — И я тебя, Ари. И я тебя.
***
Торн отодвигает инвалидное кресло от кровати; на этом настояли врачи в больнице, хотя меня уже выписали. Они пытались сказать ему, что именно медсестра должна вывезти меня, но он отказался. Я почти уверена, что он напугал всех, когда сделал это, поэтому они отступили. Выйдя из моей палаты, мы сворачиваем налево и вместо того, чтобы спуститься, он везет меня наверх.
Я не знаю, как он это провернул, но догадываюсь, что это против правил больницы. Хоть я и являюсь родственником пациента, а он нет. Он даже не медицинский работник. Но я не спрашиваю, потому что мне все равно. Мне необходимо быть здесь.
Глаза моей сестры закрываются, и слеза скатывается по её щеке, когда она меня видит.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, когда он останавливает моё кресло рядом с её кроватью.