Ему не нужно много времени, чтобы соединить всё воедино; я вижу, как к нему приходит понимание, и хронология моего трагического прошлого укореняется в его сознании. На этот раз я уверена, что гнев, который я вижу, не имеет ничего общего с ревностью, а всё связано с болью, которая последовала за эгоистичными действиями двух людей, навсегда изменив жизнь вокруг них.
— Ну а теперь насчёт звонка моей сестры, — продолжаю я, чувствуя себя достаточно храброй и в безопасности, чтобы рассказать ему правду о тех ночах — о том, о чём я не рассказывала никому, кроме Пайпер и доктора Харта.
То ли это из-за самого Торна, то ли из-за прогресса, которого я достигла на сеансах с доктором Хартом с того самого дня, когда убежала от Торна, но я действительно хочу впустить его. Нет, мне нужно это. Мне нужно не только сохранить темп, который я набрала, рассказывая ему свою историю, но я также хочу, чтобы он точно понял, почему я так испугалась. Я отдаю ему последнюю часть себя. Самую большую.
— Всё это — часть маленькой игры, в которую она любит играть со мной. Она постоянно говорит мне, кто виновен в их смерти, и никогда не даёт мне забыть об этом. Я не понимаю почему, но она провела последние семь лет, намеренно причиняя мне боль снова и снова.
Выражение его лица меняется, на место сочувствия приходит ярость, которая великолепна в своём проявлении, и это на мгновение лишает меня дара речи.
— Ты, чёрт возьми, шутишь, — рявкает он, заставляя меня подпрыгнуть. — Ты веришь в это дерьмо?
— Раньше да. В то утро да. Я не горжусь этим, но всё же это правда. Но я работаю над тем, чтобы разобраться с этим.
— Работаешь над этим?
— Как я уже сказала, после её звонка я была не в лучшем состоянии. Я вернулась домой, появилась Пайпер, я сорвалась, и она подарила мне дозу любви, которую она скрывала от меня с тех пор, как всё это произошло. Это не было привлекательно, Торн. Совсем нет. Я упала на самое дно, и это было связано с тем звонком, но именно из-за ночи, проведённой с тобой, я хотела посмотреть на вещи с другой точки зрения — той, которую нарисовала мне Пайпер. Я думаю, что всегда буду чувствовать некоторую вину за то, что мой звонок заставил их выбежать в бурю, но, как я уже сказала, я работаю над этим.
— Не смей, чёрт возьми, так думать.
Мои руки скользят вверх по его груди и обнимают его за шею.
— Я стараюсь.
— Ты не будешь так думать, — продолжает он, как будто я ничего не сказала. — Не испытывай ни на секунду чувства вины за то, что твои родители любили тебя настолько, что хотели быть рядом с тобой, когда твоя сестра причинила тебе столько боли. Винить надо тех, кто этого заслуживает, её и того ублюдка.
— Торн, милый.
— Чёрт, Ари. Ты всегда будешь помнить об этом, знай это, но делай это без чувства вины. Мои родители, не те люди, которые чувствовали бы себя так же, но у меня нет никаких сомнений, что твои не хотели бы этого.
— Я знаю, Торн, — соглашаюсь я, пытаясь продолжить, но останавливаюсь, когда он продолжает:
— Теперь я понимаю, — говорит он, кивая и убирая руки с моих ног, чтобы обнять меня и притянуть к себе. — Понятия не имею, как пообещать тебе, что ты больше не почувствуешь эту боль, но я могу гарантировать, что словлю пулю за тебя, если это будет означать, что ты не почувствуешь ожога. Мне не нужен день за днём, чтобы узнать, где я хочу быть. Но я буду давать всё, что тебе нужно до тех пор, пока ты будешь нуждаться в этом. Я никогда, никогда в жизни, не заставлю тебя почувствовать боль, причинив тебе вред. И ты можешь вздохнуть с облегчением, зная, что неважно, какое нас ждёт будущее, я, чёрт возьми, не сожгу тебя. Никогда.
Мой подбородок дрожит, и он на мгновение опускает на него глаза, прежде чем снова поднять взгляд.
— Никто не знает, что ждёт нас в будущем. Никто, но я знаю, что ты стоишь того, чтобы выяснить это. В то время я, возможно, и не знала этого, но... эти две недели, которые прошли со дня моего бегства, я потратила на то, чтобы разобраться с беспорядком и осколками, которые они оставили внутри меня. Я работала над каждым дюймом, мы с моим доктором пытались собрать всё это воедино. Они ещё не все собраны, но непременно будут. Это благодаря тебе, Торн. Ты, твоё обещание... и обещание о нас, которое ты даёшь мне день за днём. Хотя ты никогда и не узнаешь, как я сожалею о том, что сбежала, в то же время я благодарна за то, что это дало мне возможность вернуться к той жизни, которую, как я думала, больше не заслуживаю.
Он убирает одну руку с моей ноги, и я чувствую, как она скользит вверх по моей тонкой ночной рубашке, наши глаза говорят о многом в этой тишине. Он останавливается, его рука лежит на моей груди, а моё сердце бьётся под его ладонью, вокруг меня воцаряется ошеломляющее спокойствие.