— Ты спасла меня.
— Я бы делала это снова и снова, сестрёнка, — шепчет она тихим, но твёрдым голосом.
— Зачем? Зачем ты это сделала, Лондон? Почему ты мне не сказала?
— Я не могла, — говорит она несчастно. — Ты не понимаешь.
— Так расскажи мне. Я никогда больше не спрошу, что тебя заставило это сделать, но мне нужно знать… Я должна знать.
Она тихонько плачет, но кивает.
— Я никогда не хотела оставлять тебя. Он... он принуждал меня ещё до того, как ты нас застукала. Не всё время, и первый раз случился задолго до того, как ты нас застала, но это происходило уже давно. Он продолжал говорить такие вещи, как будто я была готова, чтобы меня взяли первой. Первое время я ничего не понимала. Сначала он сказал, что я должна была спросить его разрешения, когда надевала короткие шорты. Я не понимала, что происходит, пока не стало слишком поздно. О-он сказал мне, что убьёт тебя, если я кому-нибудь расскажу, поэтому я держала рот на замке. Он продолжал возвращаться, и я знала… видела по его глазам, что он сделает, если я не отдамся ему. Он не просто заберёт мою жизнь, но и твою тоже. В тот день, когда ты застукала нас, ты не могла увидеть нож, который он приставил к моему телу. Я знала, что у меня есть только один путь — заставить его думать, будто я предала тебя. Для меня было уже слишком поздно. Я должна была спасти тебя.
— Лондон, — всхлипываю я.
Она пережила ад, и всё это время я ненавидела её за то, чего она не делала.
— Я убедилась, что ты веришь в это. Год за годом мне было приятно осознавать, что я оберегаю тебя, даже если с каждым разом причиняла тебе всё больше боли.
— Какой ценой! — кричу я.
— Это того стоило.
— Как ты можешь простить меня за то, что я не видела всей правды? — я задыхаюсь, все моё тело дрожит от горя.
— Я уже простила. Ты жива и... теперь я тоже, — она смотрит поверх моей головы туда, где стоит Торн, его твёрдая и сильная рука напрягается на моем плече. — Ты смотришь на неё так, словно она весь твой мир. Как будто она важнее воздуха, которым ты дышишь. Это то, на что я всегда надеялась. Спасибо.
— Чёрт, — шипит он, и я слышу столько эмоций в этом единственном слове.
— Я серьёзно, Ари. Ты здорова и счастлива. Мужчина, который явно любит тебя, рядом с тобой, защищает тебя, это всё, о чём я когда-либо мечтала. Я свободна. Наконец-то свободна ото лжи и тюрьмы. Ты подарила мне это, когда сразилась с этим чудовищем. Ты освободила меня. Ты спасла меня. Единственная вещь, которая могла бы всё улучшить, это если мы найдём способ исправить ситуацию между нами.
Я встаю, осторожно обращаясь с её раной, и обнимаю так крепко, как только могу.
— Люблю тебя, Лондон. Я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты меня спасла, но я никогда не перестану пытаться. Мы найдем способ. Я обещаю.
— Я тоже тебя люблю. У меня снова есть ты. Это всё, чего я когда-либо хотела, Ари.
***
Две недели спустя всё наконец пришло в норму. Торн всё ещё волновался, но я знала, что не могла повлиять на это. Он взял отпуск и последние две недели провёл рядом со мной, ни разу не отходя. Я не возражала против суеты, если это означало, что он рядом со мной, что он любит меня, любит нас. Он волновался, но также использовал каждую секунду своего времени, чтобы убедиться в том, что я понимаю, насколько он счастлив, что у нас будет ребенок.
В первый же день пришёл Уайлдер. Потом из Флориды приехал Харрис. После того, как я встретила его, стало понятно, как эти двое стали такими невероятными мужчинами. Он вошёл, подарил мне лёгкую улыбку, которой, бьюсь об заклад, он всё ещё цепляет дам, и сказал, что всегда хотел иметь дочь. Вот так просто он заявил, что я часть его семьи. Помимо руководства «Алиби» в отсутствие Торна, он здесь неплохо обжился, и я втайне надеялась, что он не станет торопиться обратно во Флориду. Особенно когда я увидела, каким счастливым он делает Торна.
Смерть Томаса, как и обещал Торн, была замята, будто этого никогда и не было. Я не спрашиваю подробностей, потому что не хочу их знать, но ещё и потому, что мне не нужно, чтобы Томас касался этой части моей жизни. Полиция так и не приехала, а после того, как Торн позвонил ее начальнику, то заверил меня, что они никогда и не приедут. Дело было сделано. Навсегда. Лондон сказала, что они пришли к ней с официальным визитом и сказали, что произошёл несчастный случай, и больше ничего. Как и я, она никогда больше не задавала вопросов. Томас наконец исчез из наших жизней.
Единственное, что изменилось с того дня — это дом. То есть мой старый дом. Торн обо всем позаботился. Он перевёз всё, что я хотела, сюда — в наш совместный дом, — а остальное отправил на хранение, чтобы я могла разобраться с этим позже. Через два дня после этого мой старый дом был выставлен на продажу. После того как агент покинул дом, я спросила Торна о Пайпер. К моему огромному удивлению он сказал мне, что Уайлдер упаковал её вещи еще до того, как полиция уехала, и фактически похитил мою лучшую подругу. Когда я позвонила Пайпер по этому поводу, она сказала только, что останется у Уайлдера, пока не найдёт себе новое жильё, и, если он не отпустит её, тогда она побьёт его полками, для которых нет шкафа. Услышать шутку про эти чёртовы полки было тем, в чём я нуждалась, чтобы понять, что она была там не против своей воли.
Несколько дней спустя, когда они пришли на ужин, я поинтересовалась подробностями их отношений.
Но я так и не смогла ничего из них вытянуть.
Ни из Торна, который только рассмеялся.
Ни из Уайлдера, который молча уставился на меня.
Ни из Пайпер, которая просто покраснела.
Я оставила всё как есть. Со стороны Мэтта была тишина, а моя подруга была в безопасности и счастлива. Думаю, с этим я могла жить.
Я подпрыгиваю, когда тёплая рука опускается мне на плечо, и отворачиваюсь от гор, на которые смотрела, потерявшись в своих мыслях, чтобы увидеть Торна, стоящего позади меня.
— Она здесь, детка.
Я одариваю его широкой улыбкой и поворачиваюсь, чтобы ещё раз взглянуть на потрясающий вид, а затем направляюсь в дом, держа его за руку. Джим вьётся возле моих ног, заставляя меня смотреть на него сверху вниз и смеяться, но лишь до тех пор, пока я не слышу, как шипит Дуайт, демонстрируя своё злобное отношение к окружающему миру. Неудивительно, ведь рядом с ним на диване сидит та, что так похожа на его раба-человека, которого он так любит мучить. Я не отрываю глаз от рыжего зверя, получая нелепое удовлетворение, когда он переводит свой кошачий взгляд с Лондон на меня и обратно, не понимая, что происходит.
— Кажется, мы сломали твоего кота, — тихо смеётся Лондон.
— Он всё равно был бракованный, — ворчит Торн, провожая нас в комнату.
Торн опускается в роскошное кресло и притягивает меня к себе на колени. Его рука мгновенно перемещается на мой живот. Пока еще нет внешних признаков того, что там растёт малыш, но он всегда касается моего живота, когда рядом со мной.