Его ладонь скользнула ниже. Матс не медлил, но все равно для меня время замирало и, прежде чем его пальцы коснулись моего лона, прошла целая жизнь, наполненная жгучими угольками раздирающих эмоций. В ней я не успела к чему-либо подготовиться. Я лишь раз за разом вновь утопала и, стоило Райту коснуться меня там, как моя защита рухнула. Это было подобно взрыву. Тому, что до этого момента ноюще тлело и опасно искрилось, но в это мгновение вспыхнуло ослепляющим пламенем, остаточно испепеляя все грани. У меня в голове щелкнуло и я простонала, окончательно теряя себя.
Полный срыв я увидела и в глазах Райта. Это был конец всему — в том числе меня и этой ночи. Еще один судорожный вдох, сорвавшийся с губ и затем стон, вместе с которым я прогнулась в спине, когда его пальцы скользнули по моему лону. То, что он делал со мной не описать словами. Холодная сдержанность Райта ощущалась в каждом прикосновении, но, в тот же момент, так же чувствовалось, что ни в нем ни для него не существовало граней. Матс дал волю зверю. На самом деле он и являлся им. Буйствующие ощущения захлестнули, потоками расплываясь под кожей. Объединялись с пылающей меткой и пьянили настолько сильно, что даже перед глазами поплыло и единственное, что я видела, это желтые глаза Райта.
Эти ощущения были настолько сильными, что я физически чувствовала себя так, словно горела в костре. Так невыносимо желала избавиться от всего этого. Просто прекратить. Не понимала, как именно это сделать, но предприняла попытку вырваться. Отстраниться от Райта. Вот только не смогла этого сделать. Он держал меня в такой позе, что, максимум, что я могла сделать, это изнывающее извиваться под ним. Еще и нога заныла. Та, которую Райт закинул себе на плечо и все так же удерживал ее в таком положении, не давая закрыться. Он точно понимал, как довести женщину до состояния безумия и полного подчинения, а у меня только одна мысль об этом и я опять начинала злиться. Сколько же женщин побывало в его руках?
Один палец Райта проник внутрь меня и я, стиснув зубы, зашипела. Насколько же сильно внизу живота полыхнуло, но, когда Матс вынул палец, я не понимала, что ощутила — облегчение или еще более жесткое неудовлетворение. Меня вообще разрывало от противоречий. Внезапно Райт отпустил меня и я легла ровно, но будучи в руках зверя, спокойствия не получила. Сейчас это невозможно. Не с Райтом и, тем более, не в постели с ним. Матс перевернул меня набок и рукой провел по талии. Сжал попу и пальцами скользнул выше к спине. Лишь сейчас я заметила, что он прикасался ко мне именно той рукой, которая не была скрыта перчаткой. То есть, кожа к коже.
Ладонь, облаченную в перчатку, Матс держал в стороне.
Чертов зверь облапал меня и в этой позе. Без внимания не оставил ни один сантиметр моей кожи, из-за чего я уже не узнавала ни себя, ни собственное тело. Насколько же сильно оно отзывалось на то, что со мной делал Райт. В этой пытке становилось послушным ему. Откликалось по каждому требованию, а их у Райта было много. Садист.
Я была расслабленной и, в тот же момент, напряженной настолько сильно, что даже самой себе казалась каменной. Правда, одно мгновение и вот уже я таяла, словно сладкая вата. Растекалась. Из-за этого расслабилась и потеряла рассудок. Существовала именно этим мгновением, но все оборвалось, когда Райт притянул меня к концу кровати. Там вновь поставил на четвереньки и я сквозь безумное биение сердца, отдающееся в ушах, буйствующим гулом, услышала звук расстегивающегося ремня.
Глава 12 Ночь
Крупинки пороха рассыпались по коже и тут же вспыхнули. Пронеслись пагубным покалыванием не только по коже, но и по душе. Дотла сожгли сознание. Но все равно сквозь пелену до меня дошло насквозь пронзающее чувство — ощущение того, что я находилась не на своем месте. Наверное, так бывает, когда ты живешь одной, уже привычной жизнью, а потом тебя резко отбрасывает в другую. Рядом с Матсом все было именно так. До встречи с ним я являлась еще совсем девчонкой. Он же делал с меня женщину.
Я хоть как-то привыкла к тому прошлому Райту, но к этому — нет.
Матс вновь прикоснулся ко мне обнаженной рукой. Сжал ею талию, удерживая в таком порочном положении. Той же рукой, которая была скрыта перчаткой, он расстегнул сначала ремень, а затем ширинку. В тишине комнаты шорох одежды прозвучал оглушающее громко и я потянулась вперед. Сама не понимала, что это за движение. Возможно, последняя и до невозможности отчаянная попытка вырваться и остановить то, что происходило. Она исходила глубоко изнутри. Гулко дребезжала и бунтовала — это была та сторона меня, которая ненавидела Райта и, несмотря ни на что, всегда будет это делать, ведь невозможно забыть и простить то, что он говорил и делал. Из-за этого глубоко внутри меня бурлило отторжение и понимание того, что я вот-вот займусь чем-то настолько интимным с человеком, которого ненавижу каждой частичкой своей души.