– Тебя, как зовут? – спросила она, окинув меня взглядом. Мы как раз вышли в коридор и пошли в сторону лестницы.
– Джая, – сказала, прежде чем успела подумать.
Я понимала, что, как таковой Ноеми Но в этом времени не должно быть. Правда, я все же была тут и уже успела натворить дел. Но все–таки, хоть и с опозданием, решила предпринять хоть какую–то осторожность.
Правда, не понимала, почему назвалась именно именем моей биологической матери. Я ее уже давно не видела. Уже теперь я даже думала о ней не так часто, но все равно почему–то именно ее имя первым пришло в голову.
– Меня зовут Ума, – представилась девушка. – После того, как пообедаешь, я покажу тебе тут все.
Пока мы шли в столовую, Ума как раз успела мне кое–что рассказать. Немного, но я была рада любой информации.
– Тут живет около шести сотен парней. Девушек всего пятьдесят шесть. Ты пятьдесят седьмая.
– Девушек так мало, – я удивленно приподняла бровь. – Почему?
– Сюда не всех пускают.
– А по каким критериям решается сможет тут девушка жить или нет?
– Ну, начнем с того, что не каждая сюда захочет попасть. Если у девушки есть семья и дом, думаю, она не захочет сюда приходить. Побоится. Об этом месте и об Райте по городу ходят не совсем хорошие слухи. Хотя, большинство из них правда.
– Какие слухи?
– Ну и сюда не пускают откровенных шлюх, – сказала Ума, проигнорировав мой вопрос. – Многие из тех, кто продает свое тело на улицах, пытались сюда попасть, но грязным тут не место, – Ума задумалась и продолжила: – Если так подумать, тут те девушки, которые в жизни лишились всего. Приход сюда – последняя возможность выжить, но тут не так уж и плохо. Особенно, если найти того, кто покроет. Ну и девчонки тут хорошие. Я уверена, что ты с ними найдешь общий язык. Вообще, мы все тут, как семья. Держимся друг за друга, но, если нарушишь правила, получишь наказание. Поэтому, с ними будь осторожнее.
– Какие правила?
– Ну, например, воровство.
– И что за наказание?
– За воровство переломают все кости в руке и исключат из этого места. Но это для парней. Для девушек наказания другие.
– Более мягкие?
– Ну, это с какой стороны посмотреть, – Ума задумалась. – Вообще, главный тут Райт, но на девушек ему плевать. То есть, ему все равно на девчачьи разборки. У девушек главная Индира. Вот она за нами и смотрит. Если мы что–то не поделим, подеремся, или нарушим правила – с нами будет разбираться она. Она справедливая, но, капец, какая строгая.
– Кто это?
– Индира девушка Райта. Вернее, та, которую он покрывает. Когда я пришла сюда, она уже была тут, но, если я правильно понимаю, Индира в этом месте вообще чуть ли не с тех времен, как Райт его только создал.
– А сколько тут вообще «девушек» Райта?
– Только Индира. Ну и теперь ты.
Я сдвинула брови на переносице, но, поскольку мы уже подходили к столовой, решила спросить самый важный для меня вопрос:
– Что это вообще за место?
– Ты шутишь?
– Я приехала издалека и не знаю всего.
– А в твоем городе людей не воруют?
– Воруют, – кивнула, но имела ввиду не свой город, а свое время.
– Видно, не так сильно, как у нас, – Ума поджала губы. – У нас, если человек остается один, за ним тут же могут прийти.
– Откуда?
– Из центра. Для тех, кто там живет, мы и не люди. Можно сказать, что расходный материал. Все понимают, что происходит, но чтобы не было открытого бунта, как я уже сказала, забирают только тех, кто одинок и толком уже никому не нужен. Но взрослых почти никогда не трогают. Они, в понимании мразей из центра не так полезны. Куда более важны молодые. Парней забирают на подпольные бои или на рабские работы в шахты. Девушек… Думаю, ты понимаешь, зачем крадут девушек. Хотя, некоторые дурочки хотят, чтобы их забрали. Думают, что попадут к какому–нибудь богатому мужику в роли игрушек. Это как раз, в большинстве, те шлюхи, которые продают свои тела на улицах. Вот только, грязные и там, тем более, не нужны.
Я внимательно слушала Уму. В мое время, которое для нее являлось будущем, все так же царила жестокость, но все равно, жизнь куда лучше. Людей из крайних районов уже пускают на работу в центр и, насколько я знаю, в шахты идут только те, кто хочет. Я слышала, что там хорошо платят, поэтому не мало парней пошли туда работать и сейчас для меня было шоком то, что, оказывается, раньше туда насильно кидали людей.
Вообще, я знала, что раньше было хуже, но не имела понятия, насколько сильно. Я часто спрашивала у мамы и папы об их молодости. Они являлись моими приемными родителями, но для себя я их считала кровными, как и сестру. Но мама и папа никогда толком не рассказывали о том, как было раньше. Лишь говорили, что было тяжело и моментами рассказывали лишь какие–то определенные события. Например, что продуктов не хватало. Все везли в центр, а на окраины привозили какие–то чуть ли не тухлые остатки.