— Ласточка, послушай, — она погладила Полю по волосам. Тяжело сглотнула. Она раньше и не замечала, что говорить, глядя в эти огромные глаза, так трудно. — Ты милая. И тоже мне нравишься. Но я не могу принять твоих чувств. У меня есть муж. И дочь твоего возраста. Ты умненькая девочка, сама понимаешь, насколько это было бы странно.
— Я знала, что всё будет так, — Полина будто бы уже спокойна совсем. Улыбается. —Но, Маргарита Васильевна… Я могу любить вас и дальше?
— Не стоит. Я не такая хорошая, как могло тебе показаться. Ты ещё молодая, найдёшь себе кого-нибудь лучше.
— Мне не нужен никакой «лучше». Мне вы нужны!
— Не увлекайся, ни к чему хорошему это не приведёт. Мы можем общаться как студент и преподаватель. В следующем году, если надумаешь, можем заняться статьёй для конференции. Но не больше.
— Маргарита Васильевна, это что вообще такое было?
Когда закрывается дверь, а Ольга Сергеевна отрывает взгляд от документов, Маргарита чувствует себя маленькой девочкой. И это при том, что они одного возраста.
— Как вам сказать-то, Ольга Сергеевна… Сама не очень понимаю.
— Очень интересно. И вы считаете это нормой?
— Нет, — не задумываясь, отвечает Маргарита.
Ольга Сергеевна поднимается. Подходит ближе, почти вплотную. Внимательно смотрит ей в глаза, сдвинув очки на кончик носа.
— Послушайте, ваша личная жизнь меня не касается. Любите хоть девушек, хоть… Но чтобы в университете я ничего подобного больше не видела. Или, Маргарита, мне придётся вас наказать.
В деканате очень редко бывало тихо. Ручьём лились разговоры о работе и совсем не о ней, раздавался то и дело стук по клавиатуре, гудели принтеры. Словом, здесь всегда царило известное оживление. Но иногда к этим постоянным «рабочим» звукам примешивались другие. Звон битого стекла, к примеру.
Лиза как раз вышла по одному из многочисленных поручений, и они остались вдвоём. Потому Варвара Александровна и обратилась к коллеге и подруге так, как не позволяла этого себе при ком-нибудь ещё.
— Ритушка, теперь ты точно пьёшь только из пластиковых стаканов, — пока Маргарита осторожно собирала осколки, покачала головой Варвара. — Вторая кружка за пару дней, ну что такое?
— Да так, случилось кое-что не… Чёрт!
Осколки вновь рассыпались по полу, а на правой руке, на ладони, тёмная кровь выступила. Варвара мигом аптечкой вооружилась и вернулась к Рите. Она, в отличие от многих, имела практический опыт оказания первой помощи. Поэтому быстро промыла рану под тихое шипение коллеги и перевязала чистым бинтом.
— Ну вот и всё. На тебя совсем не похоже. Ты ещё не была такой рассеянной на моей памяти. Что случилось?
— Мне на днях студент в любви признался. Я отказала, конечно же, но не могу об этом не думать.
— Так может, стоило согласиться? В смысле — что тебя останавливает? С мужем вы… — Маргарита кашлянула, показывая, что эта тема не очень-то ей приятна. Варвара закатила глаза. Но продолжать не стала.
— Об этом не может быть и речи. Варя, если тебе мало разницы в социальном статусе, подумай о возрасте. Это же просто ребёнок, не старше Дарины. Как ты себе это представляешь?
— Да не такая уж это и проблема. Некоторые вон женятся на своих студентах, едва те диплом получают. Студент, логично предположить, не младше второго курса, раз знает тебя. А значит, точно совершеннолетний. Всё остальное, что возраста касается, сущая ерунда.
— Может быть, если едва тридцать стукнуло. Как тебе. В моём случае — совсем не ерунда.
— Ритушка, решать, конечно, тебе. Но если будешь так истязать себя, ничего хорошего из этого не выйдет. Ты подумай.
Маргарита покачала головой: «Варя, знала бы ты все детали…»
Когда Маргарита выходит в коридор, первым делом видит Полину. Девочка уже не сидит в окружении тетрадей, а расхаживает взад-вперёд, руками размахивает и шепчет что-то. Смешная такая. Ребёнок ребёнком.
Но, пройдя немного вперёд, она услышала взволнованно-тихий голос:
— Маргарита Васильевна, что у вас с рукой?
— Ничего, что могло бы вызвать интерес.
Но она останавливается, чтобы ответить. А Полина воспользовалась этим, недопустимую себе позволив вольность. Осторожно, едва касаясь тонкой кожи, пальцами она провела по руке Маргариты. Иначе совсем она представляла себе подобное действо. В её воображении всё было красиво, без глупой неловкости. И уж точно Маргарита не была ранена.
— Постарайтесь сегодня не напрягать руку и не делать резких движений. А то кровь может снова пойти.
— Ты откуда это знаешь?
Полина с грустью усмехается — не получается иначе — и поднимает левую руку. Между большим и указательным пальцами побелевший шрам-улыбка скрывается. Хотелось бы ей пошутить, что теперь она в каком-то смысле всегда улыбается. Да только не получается. Не может она ещё себя пересилить. И лишь бормочет, отводя глаза:
— Опыт.
На этом всё и заканчивается. Как гладко, казалось бы, прошло признание Поли, сколь мягким был отказ… Да только ничего из этого общей картины не меняло: раскол между ними был неизбежен. Зародившись крошечной точкой, он при каждой встрече двоих разрастался неистовой трещиной. А встреч было много… И всего через пару дней складывавшиеся месяцами мелочей отношения рухнули осколками стекла. Одна трепетала от мысли, что смогла, что теперь не будет спутником её дней мрачная неизвестность. И отчего-то больше не могла смотреть в глаза любимой. А для другой стал невозможным хоть какой-нибудь контакт. Слишком яростно боролись в ней принципы и давно забытое тягостно-сладкое чувство. Она опасалась касаться девчонки, подходить к ней ближе. Опасалась, что однажды разум может проиграть. И что любой шаг может дать ложную надежду. И вроде бы понятия взаимоисключающие, а всё же…
— Ты уходить собиралась?
Полина хотела бы сказать, что нет, что дописать ещё много надо, что всего лишь песню повторяла… Но как в такой глупейшей атмосфере вообще заниматься? И она только активно закивала.
— До завтра тогда.
— До свидания.
Полина хватает вещи и выбегает на пожарную лестницу, прижимается спиной к двери. А может, не стоило тогда говорить?..
Взгляд в окно — на улице моросит наверняка тёплый дождь. Отсюда он кажется совсем лёгким, будто туманная дымка, даже не достающим до земли. И стука капель не слышно. Только взгляд цепляется за отскакивающую от листвы воду. Какой же он на самом деле? И ни зонта с собой нет, ни куртки. С другой стороны… сейчас ей это необходимо.
И Полина смело устремляется на улицу. Капли бьют по волосам, по лёгкой рубашке. И впервые за эту неделю Полина чувствует себя живой.
====== 12. Страж ======
С Ольгой Сергеевной Полина начала общаться в те самые дни, когда Маргарита была в отпуске. Получилось это случайно совершенно. И тогда уж стоило назвать имена их не в таком порядке. Ведь это именно декан тогда подсела к студентке.
— Добрый день.
Испугано вздрогнув, Полина боковым зрением заметила смутно знакомый подол платья. Очень примечательные бледно-розовые цветы на нём вышиты были, которые даже Поля, обычно (когда дело не касалось Маргариты) не обращавшая внимание на одежду, смогла запомнить. Она подняла голову и сразу — тоже случайно — в глаза женщине глянула. Нельзя сказать, что декана Полина не боялась. Даже наоборот. Но в глаза Ольге Сергеевне смотреть было проще, чем Маргарите Васильевне.
— Здравствуйте…
— Как у вас дела?
— Хорошо?..
Мысли пребывали в беспорядке. «Эй-эй, что происходит?» Разве декан должна вести себя так? Разве она обычно так поступает? Пробежит по коридору, коротко отвечая на приветствия студентов. Разве что кто-то с вопросами успевал подойти. Так обычно было. И вдруг… Полина, искренне считавшая себя человеком-невидимкой, недоумевала.
— Просто сколько ни смотрю, вы всё сидите рядом с деканатом. Может, у вас вопрос какой-то ко мне?
— Нет-нет, я просто занимаюсь тут. Освещение здесь хорошее…