— В общем-то, по теории это всё. Давайте посмотрим первое задание. Прямо по цепочке давайте. Каждый по одному слову читает.
Полина сначала надеялась, что первой придётся читать не ей. Что ж, это было ошибкой. Она осознала это после нескольких секунд напряжённой тишины и короткого взгляда на Маргариту Васильевну, которая стояла так близко…
— «Восемь» — это числительное.
— И как вы это поняли?
— А… Здесь… э… только п-падеж...
— Да. Дальше.
Пока остальные девчонки читали, Полина не сводила взгляда с Маргариты. Преподаватель то к одной парте подходила, то к другой, то к доске, то возвращалась к своему столу и всё повторялось в случайном порядке. Поля наблюдала за каждым её движением, стараясь изучить каждую черту. Маргарита не соответствует всем этим стандартам красоты, придуманных кем-то неизвестным. И грудь у неё небольшая, и животик заметен. Но это не делает её менее прекрасной. Наоборот — какой-то настоящей. Она как идеал, который существует не только в эфемерном мире. И эти кольца у неё на пальцах изящные такие. По одному на каждой руке. Ей очень идут, считает Полина. Глядя на Маргариту, Поля каждый раз думала, что эта женщина — прекрасна. Она манила своей обыденной изящностью, ледяным огнём в глазах. Её улыбка заставляла трепетать. Она была загадкой, которую хотелось разгадать. И когда это, казалось, почти получалось, она снова отдалялась. Загадка на линии горизонта…
— Есть там ещё слова? — спросила Маргарита.
Сидевшая за второй партой Лиза плеча Полины коснулась. «Тысяча», — прошептала она. Именно это слово следовало сейчас комментировать.
— Ой! Извините! — вздрогнула Полина, потерявшаяся в мыслях. — «Тысяча» — это существительное. Здесь тоже есть категория числа и рода.
Они сделали ещё один круг. Проверили ещё несколько заданий, прежде чем Маргарита Васильевна, несколько раз сменившая положение, вернулась к парте Полины.
— Теперь задание… ммм… Дай-ка на секунду, ласточка, — тихо попросила Маргарита и взяла в руки методичку Поли. Та вначале вздрогнула от мысли, что преподаватель назвала её так при всех. Ведь раньше она подобного не позволяла даже в случаях, если в длинном коридоре был кто-то ещё. Поля, конечно была счастлива, ведь уже давно не слышала этого прозвища. Она просияла и снова уставилась на Маргариту. — Седьмое. Кто желает?
Лера вызвалась и ответила с одной-единственной ошибкой, которую допустили почти все. Маргарита Васильевна отметила, что это влияние школьной грамматики.
— А теперь скажите, в чём особенность дробных числительных полтора и полтораста и перейдём к местоимениям.
— У них только две падежные формы, — сама от себя не ожидая такого, сказала Полина. Даже не прошептала. Она хотела быть услышанной. Она была услышана.
— Всё верно. Теперь страница шестьдесят три, первое задание. Кто назовёт мне все местоимения с их разрядами?
И тишина-а…
— Давай ты, Ярослава.
Ещё несколько секунд тишины — и тихий голос Яри отозвался простой фразой:
— Я боюсь, Маргарита Васильевна!
— Чего? Ты ж не у стоматолога. Или Шелякова страшнее стоматолога?
Тихо смеясь, студенты заверили, что это вовсе не так и вообще она лапочка. Не только Полина. В этой группе все её слишком, слишком любили. Её умение объяснять, чувство юмора, отношение к студентам и просто дикое обаяние делали её особенной в глазах взрослых детей.
— Ребят, а никто флюру делать не поедет? — поинтересовалась Влада. Но её даже не слышали. Все девчонки по своим делам разбежались. Они остались вдвоём с Полиной в одном конце аудитории. В другом были студентки из другой группы и Маргарита. Девушки записывались на курсовые, преподаватель руководила процессом. — Поль, тебе не надо?
— Знаешь, мне интересно, почему, когда я спрашивала, кто не сделал флюру, мне одна Летта ответила. Я-то думала, все у нас такие ответственные, а я одна слоупок…
Ей казалось, что её слова прозвучали грубовато, но Полина не жалела в этот раз. Она не злилась, ничуть. Но вот обидно ей было. Слишком сильно, чтоб молчать, как обычно.
— То есть ты была уже?
— В понедельник ездила в межвуз.
— Слушай, а можно у Маргариты Васильевны про флюру спросить, как думаешь? — спросила Влада.
Полина глянула на одногруппницу. Кинула взгляд на Маргариту, которая, казалось, краем глаза наблюдала за ними.
— Спроси, — пожала плечами Поля. — Почему нет?
Влада сделала несколько шагов вперед.
— Эм, Маргарита Васильевна, вот нам надо сдать флюрографию до завтра… — начала она.
— Вчера, — поправила Маргарита. — Сделать её надо было по двадцать восьмое включительно. Если не сдашь завтра, попадёшь в список Варвары Александровны.
— Я ведь приносила, когда только перевелась. Может, мне не надо?
— Если она сделана меньше года назад, можешь не передылывать. Просто сведения принеси.
— Вот я не помню, когда делала… Я, в общем, принесу.
====== 16. Болезни маленьких ======
Она подходит ближе. Голубые глаза сверкают в сумраке. Маргарита делает большой шаг назад, упираясь в стол. Девчонку это не останавливает. Она ближе и ближе. Улыбается. Здесь она другая. Она напориста. Даже слегка дерзка. И нельзя сказать, что Рите это не нравится.
Прикосновения девчонки обжигают. Она запускает руки под юбку-карандаш, слегка задирая ткань, её пальцы скользят по бёдрам. Такая мелочь… Но уже от этого по коже Маргариты мурашки бегут. А девчонка чувствует и отстраняется. Словно играет. Наклоняется, будто хочет сказать что-то. Но молчит. Её дыхание опаляет ухо. Снова боится? Маргарите приходится брать всё в свои руки. Она тянет за рубашку, заставляя девчонку опуститься к ней на колени. Девчонка неопытна, но жаждет сделать хоть что-нибудь. Она надавливает на плечи Маргариты, буквально заставляя лечь на стол. Прикосновения и через ткань вызывают мурашки на коже. Поцелуи и так заставляют рвано выдыхать, шепча что-то невнятное. Девчонка расстёгивает рубашку и…
Раздаётся крик будильника. Маргарита отключает громкий прибор, садится в кровати и в звенящей тишине пытается прийти в себя, размышляет.
Ещё в юности она сделала выбор в пользу нормальной семьи. И даже была счастлива с мужем и дочерью. И не собиралась ничего менять. Но сейчас, когда дочь осталась на ночь у подруги, а муж уже третий день в командировке, ей трудно не признаться самой себе, что контроль даётся всё труднее. В мыслях и снах — особенно. И она всё чаще думала, что той девчонке, которая ей во снах являлась, она бы однажды сдалась. Только это была бы не её девчонка. Полина — мягкая и уступчивая. Даже слишком, считает Маргарита. Но она уже не будет собой, если изменить это. Да и есть в ней что-то такое… Какое-то тихое упорство, которое сначала поражает Маргариту. И с каждым днём сильнее заставляет волноваться.
Девчонки слишком много в её голове. Маргарита понимает это и думает, что с этим надо что-то делать, когда собирается. Когда идёт в университет. Когда поднимается по лестнице. А потом её мысли прерывает голос маленькой тихони.
— Здравствуйте, Маргарита Васильевна.
В этот раз они не у деканата встречаются. Девчонка сидит на подоконнике между этажами и до встречи с ней смотрит в окно. Маргарита бросает взгляд на неё — и сначала замирает. Её девчонка — рыжая? Неожиданно. Она слишком долго была блондинкой. Слишком долго напоминала о ней. Может, хоть теперь это наваждение спадёт? И она перестанет думать об этой малышке. Или хотя бы получать удовольствие от вот таких снов.
А девчонка и не догадывается наверняка о её мыслях, расплывается в улыбке, едва взглянув на Маргариту.
— Доброе утро. Ты почему сегодня здесь?
— Мне кажется, что там я мешаю. Поэтому и искала новое место.
Маргарита поднимает брови в удивлении. Но молчит. Мешает? И как этой девчонке такое в голову приходит?
В очередной вторник незадолго до конца первой пары к деканату подходит Влада. Привычно обнимаясь, одногруппницы приветствуют друг друга. Влада опускается на скамейку рядом с Полиной.
— Пожалуйста, скажи, что ты сделала Моравскую!
— Я сделала Моравскую. Скорее всего неправильно и в половине случаев не обосновав свой выбор.